Наконец, война, которая, казалось бы, могла содействовать к успокоению крамолы, сблизив все сословия; но, именно, тотчас же после окончания последней войны и начали следовать одно за другим crescendo, преступные действия крамолы, поражавшие всех неслыханною дотоле дерзостью предприятий.
Мне кажется, и это объясняется тем, что крамольники рассчитывали на возросшее после войны 1877–1878 годов недовольство в различных классах общества, вследствие упадка курса, неудачного мира, появления чумной заразы, злоупотреблений интендантства и т. п.
Как могла бы шайка злоумышленников причинить столько зла сильному государству, если бы все классы, все сословия были довольны, насколько вообще возможно общественное довольство? Все волновалось только после каждой попытки к преступлению, как будто из одного любопытства, а потом смотрело на происходящее только с боязнью за себя, чтобы как-нибудь не быть вовлеченным в ответственность, или же сетовало, и не без причины, на стеснительные административные меры, аресты, обыски, ссылки и проч. И это недовольство было, очевидно, на руку крамольникам; общество, предоставленное чуть не самовластной администрации, наконец, не знало уже, кого ему более ненавидеть за произвол и насилие: крамолу или администрацию? А крамоле это было как нельзя более на руку.
И вот, дошло до того, что гнусная и нравственно — ненавистная честному обществу крамола оказывалась нравственно же связанною с ним сетью неуловимых впечатлений.
Дело в том, что крамола, как видно из разных судебных расследований есть только последнее слово социальной утопии. А утопия эта имеет столько разных оттенков, что умереннейший из утопистов составляет незаметный переход к простым прогрессистам. С другой стороны и степень недовольства в обществе не могла быть одна и та же. Злоба и ненависть семьи, лишившейся брата, сестры, сына, дочери по распоряжению администрации, отославших их в отдаленные провинции или засадившей в тюрьму, — злоба, говорю, и ненависть той семьи к администрации могла быть так же сильна, как и затаенная злоба утописта — крамольника. Это и есть нравственная связь. Общая злоба и ненависть, хотя бы и от разных причин.
Свободное копирование
