26.05.2000. В "Вишневом зале" (поэтическая гостиница) - вечер С-ва Алексея. 45 лет, томич, учился в ТПИ, писать серьезно начал в годы перестройки, когда очутился на улице вследствие резкого снижения военных заказов у НИИ Интроскопии. Не вписался или с тремя детьми не хватило денег от зарплаты, чтобы остаться в НИИ. Сейчас калымит подработкой на строительстве и отделке помещений, на жизнь хватает, но про свои занятия наукой вспоминает с тоской, стихи есть на эту тему, мол, какие ощущения он испытывал, когда получался эксперимент и высвечивалось что-то новое.
Стихи, конечно, не ах. И потом очень мешало для восприятия два фактора: первый - он их читал "с выражением". У меня аллергия на чтение самими поэтами "с выражением". Когда читает Казаков, Демидова, используя имеющийся арсенал средств, чтобы передать свое понимание стиха - это одно, но когда, играя интонациями и тембром, (не там и не тут), читает непрофессионал-чтец, невыносимо от выпирающей, неприкрытой неискренности, желания сделать "красивше". А в стихе главное - образ, мелодия. Их хоть каким голосом читай, если есть - то есть, нет - на изнанку от старания вывернись, не создашь. Когда же поэт начинает читать "с выражением" (а в этот раз читалось с придыханием, очень тихо, до интимного шепота, с интонациями, совсем неоправданными), то это страшно отвлекает от сути, не слышишь музыки, не улавливаешь образы. Я только сидела, "упершись в землю лбом", и маялась от непонимания - хорошие стихи по сути или нет. Мне они не нравились, а Люда К. (мне она очень нравится свой искренностью, такой нашей русской открытостью, простотой) прямо вся аж подскакивала - так ей на душу укладывались его стихи. Через раз восклицала: "Ой, как прямо ты в точку!"
Вторая помеха - рядом сидела эта пресловутая пифия Галина К. Один раз я уже сидела с нею как-то рядом – тот вечер пошел насмарку, но я объясняла себе тем, что мне не нравились стихи. А в этот раз та же история. Наташа Ч. говорит о ненормальности этой Галины. Они там все со странностями.
Уже складывается убеждение, что пишущий стихи, как правило, имеет мозги, скроенные не по "нормальному". То, что очевидно человеку из толпы - поэт не понимает и часто не приемлет. И наоборот, стиль жизни, ценности жизненные поэта человеку из толпы чужды и не понятны.
Но здесь другой случай. У женщины задатки пророка. Она всех поучает. В общем-то, она говорит вещи очевидные, но иногда очень обидные. Например, она вчера начала увещевать Алексея (героя вечера), что он растрачивает свой талант, пишет легковесно, темы пустяковые и избитые. Причем она с такими претензиями ко всем поэтам пристает. Все кругом понимают, что они "не Байроны", но все понимают также, что этот дар жжет и просится наружу, что он делает их выдающимися из общей толпы. Они слушают друг друга, аплодируют - если вещь оказалась выше среднего, молчат - если вещь средняя, но они нужны друг другу, они друг друга слушают и потому ценят эти встречи.
Вчера Алексей рассвирепел: "Это мой вечер, я не позволю тебе его испортить! Или ты уйдешь, или уйду я». Наталья присоединилась крайне резко, мол, как можно быть такой беспардонной, чтобы прийти после последнего вечера, когда Галина в глаза нашей организаторше этих вечеров Ольге Геннадьевне заявила, что та ничего в поэзии не смыслит. И эта дама начала отбиваться от обвинений в нетерпимости такими словами: "Алеша (это герою вечера), ты вспомни, я же в 97-ом году тебя защищала». Уже все поднялись, возмущенные, требовали, чтобы она ушла. Галина не утихала и доказывала своё право поучать.
И только когда все вышли в соседнюю комнату, тогда она ушла. Мы вернулись обратно и минут десять взрыкивали и рыли землю копытами. Потом успокоились, и вечер продолжался.
Идя домой, я снова прокручивала это происшествие: женщина явно не адекватного поведения. Похоже, верующая - я видела, как она крестилась прежде, чем выпить рюмочку поминальную за одного из умерших поэтов. Но нелюбимая всеми за скандальный и склочный характер, она, тем не менее, со всеми обращается так, будто каждому - близкая подруга. Тон, слова - все с оттенком: "мы с тобою не раз на эту тему говорили, но ты упорно меня не слышишь". Со всеми на "ты" и со всеми, как будто перед нею ученик, несмышленыш, которого она любит и для которого (знает) является тоже любимой наставницей. Жуть! Когда она начинает говорить, на всех лицах такая досада: прервать ее - воспитание не позволяет, понимают, что будет скандал, и слушать - никаких нервов не хватает. Вчера прорвало. Ольга Геннадьевна, расстроенная донельзя, прихлебывая воду из чашки, жалобно говорила: "Ну, не могу я ей сказать, чтобы она не приходила".
Свободное копирование
