Разумеется, в 1875 году меня, пятилетнего, такие "исторические" мысли не посещали. Напротив, как и всякого другого ребенка, меня в Павловске особенно манили два места: Розовый Павильон и Сетка. То были сборные пункты дачной детворы, хотя как раз Павильон роз находился на довольно далеком расстоянии от нашего жилища и туда иначе, как пешком, нельзя было добраться. Я часто таскал туда покорную Лину, а по воскресеньям и самого папочку.
Приманкой в Розовом павильоне служил мне вовсе не самый тот милый "помещичий домик", на фасаде которого написано по-французски: "Pavillon des Roses", и не тот садик, в котором погибало несколько чахлых розовых кустов, а служили приманкой детские игральные приспособления, стоящие здесь с самых дней Марии Федоровны. Можно было крутиться, сидя на деревянных лошадках, можно было катать шары на кегельбане, можно было до одури качаться на разного рода качелях, и тут же возвышалась катальная горка, с которой скатывались на специальных салазках или же просто садясь на гладкую наклонную плоскость.
Это скатывание было моим любимым занятием - занятием, которому, кстати сказать, я предавался и зимой у нас в зале, где папа устраивал "горку" довольно примитивным образом, кладя на высокий табурет конец, покрытый клеенкой, широкой доски, другой конец которой касался пола. И сколько же заноз я и мои маленькие приятели получали на самом чувствительном месте, благодаря тому, что мы с размаху съезжали на этот наш старинный паркет! Спрашивается, что в таком скатывании хорошего, что нам так нравилось? Однако нравится же людям, даже совершенно взрослым, летать с "американских" и "русских" гор. Внутри дворцов для забавы царских детей сооружались такие же, но довольно высокие горы отличной столярной работы.
Сеткой называлась другая Павловская забава. Она была устроена поблизости с дворцом в боскете специально отведенном под "морские" упражнения детей великого князя, генерал-адмирала русского флота, Константина Николаевича. Состояла Сетка из мачты, с ее канатными лесенками и реями, и из туго натянутой под ней канатной сетки. Можно было без риска увечий производить всякие эволюции на реях и на лесенках, так как в случае падения эта сетка вас подхватывала. Масса более взрослых мальчишек (все одетые в матросские рубахи) с утра до ночи взбегали здесь по лесенкам и проделывали, под наблюдением двух всегда при Сетке дежуривших матросов, всякие акробатические номера. Мы же, "малыши и карапузы", мальчики и девочки, довольствовались тем, что топтались по сетке, куда мамаши, няньки, гувернантки или те же дежурные матросы нас подсаживали. До сих пор я помню то насладительное ощущение, которое испытываешь, топчась по зыбкой, поддающейся и снова вздымающейся под ногами дырявой поверхности. Наслаждение это было столь острым, что когда наступал момент идти домой, то раздавался рев. Плакали все мои сверстники, но громче всех плакал я.
Свободное копирование
