Моя домашняя жизнь в Тифлисе сложилась так: по приезде в 44-м году я нанял у одного армянина, князя Иосифа Аргутинского, одноэтажный дом посреди Салалакских садов (к сожалению, теперь истребленных), вблизи Эриванской площади; в этом доме прожил я все время. Впоследствии к нему был пристроен второй этаж и уничтожена наша плоская крыша. В 45 году приехал Васильчиков и поселился со мной, а затем Сергей Кочубей, университетский мой товарищ. Кроме того приезжие друзья наши постоянно останавливались у нас; мы держали свое хозяйство, и обыкновенно к обеду собирались у нас; мы держали свое хозяйство, и обыкновенно к обеду собирались у нес: наш веселый bout en train полковник Минквиц, славный Миша Глебов (убитый в 47 году в Салтах), известный по страданиям своим в плену у Кубанских горцев, вечно веселый и беспечный князь Козловский, давно уже умерший в Тифлисе, Щербинин, Крузенштерн, граф Дивиер, Кулебякин и много других. В 46 году в смежном с нашим домом флигеле, отделенном от него только садом, Кочубей поселил свою любовницу Florence, приехавшую к нему из Петербурга. Мы вели счета по дому втроем с Васильчиковым, и Кочубей, при замечательной скупости своей, требовал, чтобы Florence обедала с нами и платеж разлагался на трех; а когда нас с Васильчиковым не было дома, Кочубей приказывал таскать дрова из нашего запаса на квартиру Florence. Нас всех это очень забавляло, и Кочубей первый смеялся над обнаруженными его хитростями. Наша квартира считалась каким-то сборным пунктом нашего кружка: у нас совершались проводы отъезжающих в поход товарищей, обеды и встречи благополучно возвратившимся из экспедиции, у нас составлялись все предположения различных пикников, увеселений, всех шуток и школьничеств, на которые всегда так отечески снисходительно смотрел князь Воронцов.
