Вся наша жизнь от рождения до ухода состоит из отдельных событий. Больших и малых, важных и несущественных, знаменательных и незначительных, запоминающихся и быстрозабываемых. Интересно просмотреть, как соотносятся наше восприятие их в момент самого события и вспоминания о нем по прошествии времени. Между этими двумя моментами лежит не только время, между ними лежит накопленный годами жизненный опыт. У воспоминаний имеется еще одно преимущество, в них присутствует знание результата. У события же существует недостаток противоположного свойства, мы не знаем его точного последствия. Имеется мудрое правило - «не делай того сегодня, чего будешь стыдиться завтра». Это правило можно перефразировать – «старайся больше совершать таких поступков сегодня, воспоминания о которых будут согревать тебя и других завтра». Чтобы лучше развить эту мысль, хочу вызвать из памяти некоторые реальные эпизоды, сохранившиеся в памяти.
Я рано остался без родительской опеки. Детство прошло по детским домам, и по родственникам, которые меня периодически перекидывали от одного к другому. В том году меня на лето отправили в Москву, в семью моего дяди, родного брата моего отца. Его семья, состоящая, кроме его самого, из его жены, тещи и их дочери, моей ровесницы Лоры, на это лето снимала дачу в подмосковном поселке Малаховка. Дядя и тетя были весь день на работе. Мы с Лорой оставались под опекой ее бабушки, находящейся в довольно преклонном возрасте. У меня, как у мальчишки, увлечения резко отличались от Лориных. Мне
нужно было постоянно что то сооружать, куда то залезать, мне нужны были леса и водоемы. Я пытался сдружиться с местными мальчишками, которые вовлекали меня в свои похождения. Бабушка волновалась за меня, и ей было очень непросто меня постоянно сдерживать, что было в тягость нам обоим. Поэтому было принято совершенно справедливое решение отправить меня в пионерский лагерь.
И вот я целый месяц нахожусь среди своих сверстников, занимаюсь в авиамодельном кружке, хожу в походы, играю в войну, ловлю рыбу в, находящемся рядом, водоеме, дерусь со своими обидчиками, то есть веду нормальную мальчишескую жизнь. Но вот наступает выходной день. Ко всем мальчишкам из моего окружения, приехали родители. По всему лагерю сидят группки родителей с детьми. Я неприкаянный бегаю по лагерю, развлекаюсь, как могу, в полном одиночестве.
Я к этому времени без родителей прожил уже более трех лет, и воспринимал свою особенность вполне естественно. Да, у всех есть родители, а я живу у родственников. Надо сказать, что этот лагерь, был удален от транспортных магистралей на семь километров и принадлежал определенному предприятию. Приехавшим к моим приятелям родителям были представлены машины, выделенные этим предприятием. Моим же родственникам, даже если бы они и захотели меня навестить, пришлось бы идти по семь километров пешком в обе стороны. Принимая все как данность, я проводил время по своему усмотрению, никого не ожидая, и не видя в этом ничего особенного. И вдруг меня один из моих приятелей разыскивает и говорит, что меня около столовой ищут. Я пошел к указанному месту и вижу своего дядю. Мы с ним вместе провели пару часов, гуляя по окрестностям лагеря. Я ему показывал места, где мы с ребятами играем, рыбачим и воюем, затем я проводил его в обратный путь. Что я чувствовал тогда?
Да ничего особенного, ну пришел дядька и ушел. Но прошло много десятилетий, дядя уже ушел из жизни, и вдруг воспоминание об этом посещении вспыхнуло в моей памяти. Только когда я сам уже стал стариком, я смог оценить этот его поступок. Только он мог подумать – «ко всем придут родные, а сын моего любимого брата будет болтаться по лагерю в одиночку».
Рассчитывать на мальчишескую благодарность он не мог, так зачем же он на весь выходной день оторвал себя от собственной семьи, от горячо любимой им дочери и отправился в долгий путь. Это холодным расчетом не объяснить, это был какой то его глубинный душевный порыв, свойственный только этому человеку. Но как греет меня на старости лет это воспоминание, и как я ему благодарен за это, сейчас, когда мне уже некому эту благодарность выразить.
В середине семидесятых дочка Лоры Лена вошла в тот возраст, в котором пора выводить было эту девицу в свет. Одним из этих действий было направление ее на каникулы в Ленинград, чтобы она могла ознакомиться с его достопримечательностями. Мы с Мусей понимали всю важность этого визита и тщательно готовились к встрече «высокого гостя». Вместе с Леной должна была приехать ее бабушка.
Мы проживали в спальном районе Ленинграда. Путь от Московского вокзала, куда прибывали «московские гости», до нашего дома пролегал по
затрапезным районам города. Начало возможного маршрута такси проходило по
Лиговскому проспекту, не являющемуся украшением города. А дальше путь пролегал и вовсе через старую промышленную зону. Обычно, первое впечатление на все новое, является наиболее запоминающимся. Если это впечатление будет непрезентабельным, то корректировать его в последующем чрезвычайно трудно, а иногда и невозможно. Мы с Мусей разработали оптимальный маршрут движения таксомотора, который и сегодня обнародовать не стыдно.
Невский проспект, Дворцовая площадь, улица Халтурина (Миллионная), Марсово поле, Кировский (Троицкий) мост, Кировский (Каменоостровский) проспект, мимо памятника Стерегущему, проспект Максима Горького, мост Строителей, Дворцовый мост, мимо Адмиралтейства, Медный Всадник, Исаакиевский собор, проспект Майорова и далее к нам на окраину.
Итак, вооруженные прекрасным маршрутом и букетом цветов мы явились на вокзал. Встреча прошла нормально. Прошли на стоянку такси. Разместившись в машине, попросили водителя проехать по намеченному маршруту. Все шло очень удачно, водитель принял наш план, хотя ранее мы опасались, что он не захочет ехать в обход. Итак, поехали. Мы по пути давали гостям необходимые пояснения, и сами любовались нашим красивым городом.
По мере продвижения наш энтузиазм постепенно угасал. У одного поэта сказано - « и на челе его высоком, не отразилось ничего». Это полностью относилось к нашей молодой гостье. Всем своим видом она давала нам понять, что наши провинциальные восторги, ее - «дитя Арбата» совершенно не трогают. У нее своя система ценностей, и она не желает расточать свои комплименты попусту. Надо признать, что она ничего из приписываемого ей не говорила и не выражала, все это выдумано было в моей голове, как реакция на безразличие, написанное на ее физиономии. Даже возникла мысль, а не зря ли мы мечем бисер….
Прошло после этого множество лет. Лена познала Ленинград почти на уровне его аборигена. Однажды мы сидели у них дома в Москве и предавались воспоминаниям. Заговорили о поездках как Лоры так и Лены в Ленинград. И вдруг Лена мечтательно говорит – « а помните, как вы организовали мой первый приезд в Ленинград, как вы представили первый раз ваш город, я до сих пор помню эту красоту». Захотелось взять ее за шиворот и встряхнуть ее – « да где же ты была до сих пор». Вместо этого я обнял ее и поцеловал. Ну, просто каждый выражает свои эмоции, как он хочет и когда хочет, но, самое главное, ничто не пропадает зря.
Еще один мелкий эпизод. Когда мы поженились, я предложил своей молодой супруге на наш медовый месяц поехать в Каунас, где жила семья дяди и тети. С этой семьей была связана вся моя жизнь. У каждого человека есть свой, воспетый в песне, «Родительский дом, начало начал …». Моя жизнь сложилась без такого дома. Однако, оглядываясь назад, я могу сказать, что из всех домов ближе всех к этому определению приближался дом этой семьи. Тогда я так четко это не формулировал, и мое желание провести в этом доме медовый месяц было совершенно неосознанным. Дядька Роман и тетка Роня снимали дачу под Каунасом в поселке Лампеджай на берегу реки Немунас. На лето к ним отправили внучку Иринку, а к моменту нашего приезда там находились и их сын Павел с женой Наташей. Включая нас, на этой даче жила целый месяц семья из семи человек.
Отдых прошел очень хорошо. Запомнившийся мне эпизод произошел в день нашего отъезда. Надо сказать, что все женщины среди нашей родни и друзей очень хорошо и вкусно готовили, но уровня Рони не достиг никто. Все выходившее из под ее рук было не просто вкусным, это были шедевры кулинарного мастерства, как по вкусу, так и по внешнему виду. Она могла сварить пшенную кашу, сделать оладьи из жмыхов в годы войны, все было сказочно. Так вот в последний день я зашел к тетке в кухню. Она вытащила курицу из кастрюли после варки, и объяснила, что она эту курицу готовит нам в дорогу. Это само по себе меня мало растрогало, ведь мы вроде бы вышли из опекаемого возраста. А далее она стала священнодействовать. Она покрыла тушку маслом и стала держать ее над жерлом обычной керосинки, до тех пор, пока курица не покрылась необыкновенно красивой поджаристой корочкой. Делала она это долго и очень тщательно, так что на курочке не осталось ни одного неподжареного места. Затем она взяла вощаную бумагу, завернула тушку и положила в наш багаж. И опять нужно сказать, что в то время я к этому отнесся совершенно спокойно, взял тушку в поезд, мы с удовольствием съели ее, и я тут же об этом позабыл. Надо сказать, что я не помню вкуса этой курицы, даже не помню как мы ее ели. Однако всю последующую жизнь, и особенно к ее закату, я часто вспоминаю это теткино подношение. Особенно приятно вспоминать трогательную для меня сцену, в которой я вижу, как она это готовит, необыкновенные движения ее рук, поворачивающие тушку над жаром керосинки, выражение ее лица, столько в нем видится старания, желания сделать свой гостинец не только вкусным и аппетитным но и красвым. Столько души можно вложить только для очень родного человека, каковым я, оказывается, для нее и был, и это в моих о ней воспоминаниях, конечно же, самое главное.
. И во всех трех случаях вся трогательность этих событий раскрылись только по прошествии многих лет.
