Наш процесс по части фальсификации общественного мнения знаменовал переход от мелкой, почти кустарной работы "Речи" или "Биржевки" к широкому производству ядовитой газетной лжи, к крупнокапиталистическим махинациям на началах широкой "свободы печати" и "гласности". Освобожденная Февральской революцией от мелочной царской регламентации юная и победоносная российская буржуазия готовилась снять пенки с моря пролитой народом крови. Наша партия осмелилась помешать этому, и на ее голову тотчас обрушился весь аппарат буржуазной печати, решившей впервые поработать с размахом и дерзостью, еще неслыханными в истории русской журналистики. Были отброшены в сторону все старые интеллигентские предрассудки, все хорошие слова и приемы, унаследованные нашими либералами от эпохи высокого интеллигентского "горения", от Лаврова и Михайловского и даже -- о, романтическая старина! -- от Герцена и Белинского. Совестливо чувствительный тон так называемого "героического" периода русской публицистики показался бы неуместным в эти послеиюльские недели, когда буржуазия старалась защищать от пролетариата свои войною нажитые миллиарды. Надо было писать так, чтобы без всяких последствий и в кратчайший срок отправить провозвестников III Интернационала на виселицу.
С бубновым тузом государственной измены, со всех сторон облепленные комьями грязи, осыпанные дождем позорнейших обвинений, Ленин и его друзья под гром скандальных "разоблачений" должны были подвергнуться осуждению и быть раздавлены еще прежде, чем пристрастное следствие разобрало бы это дело и успело проверить фальшивые показания о получении немецкого золота. Буржуазная пресса взяла на себя обязанности и следствия и суда. Она сама вызывала мифических свидетелей, сама давала за них неслыханные по своей лживости ответы и "показания", сама изготовляла нужные для прокуратуры документы и, признав их абсолютно убедительными, едва не требовала немедленной казни для "государственных изменников", для "немецких шпионов". Кампания была ведена с умением и энергией, с американской смелостью, и если она не удалась, то в этом меньше всего виноваты сами фальсификаторы, которым буржуазия поручила защиту своих интересов, охрану священной собственности. Буржуазной журналистике не в чем упрекнуть себя, она по-своему "честно" выполнила свой долг перед хозяином -- капиталом. Она рвала на куски и волочила по грязи имена и репутации тех, кто стоял на его дороге.
Увы! Русскому рабочему и крестьянину показались неубедительными все эти приемы газетной травли. На поток юридической лжи, на уколы бумажных стрел пролетариат ответил ударом оглоблей, который сшиб все сложное сооружение мелких лавочников, метивших в диктаторы. Великая революционная волна, девятым валом прокатившаяся по всей стране в октябре 1917 года, без остатка смыла следы чернильной пакости, в течение трех месяцев стремившейся замарать коммунистическую партию.
«Речь» — ежедневная газета кадетов. Выходила с 1906 г. В. И. Ленин характеризовал ее как газету капиталистов, занимающуюся подлыми инсинуациями против социалистов. После Февральской революции развернула бешеную травлю большевиков.
Свободное копирование
