Начало июня. Каждый день совершаю изумительные прогулки в лес. Места, открытые зимой, предстали в своем летнем, еще более прекрасном обличье. Боже, до чего же там хорошо! Лес полон птиц. Я слышал любовные переклики кукушек, какое дивное разнообразие интонаций и мелодий извлекают они из своего скупого: ку-ку! Вчера, впервые в жизни, я видел кукушку. Дятлы нахально долбят кору красными носами, не обращая на меня никакого внимания, они подпускают меня на расстояние вытянутой руки. Низом уносятся в чащу бурые коростели; сейчас поднялись на крыло молодые синицы и скворцы, под наблюдением родителей они осваивают высший пилотаж, их так много, будто кто-то швыряет пригоршнями из лукошка на просеку птичью молодь. Изящные сухопарые витютни то и дело пронизывают лес стройным полетом стрелы. И еще много каких-то совсем маленьких незнакомых мне птичек, и так жалко, что я не знаю их имен. Еще я видел тетерку, сову, филина, чибиса – он плакался над полем и перемещал черные и светлые плоскости своего тела, а затем в полном отчаянии вдруг пал на клеверную стерню. В полях много стрижей и ласточек, в этом году небывалая населенность пернатыми полей и чащ.
И всё, что ни видишь, поражает до слез, до спазма. Соловая лошадь с красиво откинутой гривой тащит воз с сеном. Колесо западает в колдобину, лошадь тужится, дергает раз и другой, подходит баба в голубой юбке и розовой кофте, тянет лошадь за узду. Мужик что-то орет с воза; красиво напрягаясь в темных потных пахах, лошадь выдергивает из колдобины воз, а во мне кто-то взрыдывает не от сочувствия к лошади – подумаешь, усилие для гладкой сытой рабочей животины!- а от наслаждения древней и вечной правдой всех свершившихся на моих глазах движений.
Стадо во время дневной дойки, маленькое «индивидуальное» стадо. Ленивый пастух под кустом строгает палку. Несколько женщин доят коров, молоко тонкими, серыми издалека, струйками бьет в подойники. Коровы стоят тихо, как изваяния. А те коровы, чьи хозяйки запаздывают, тревожно, от всей глуби чрева, мычат. Но хозяйки их уже показались из орешника, и мычание становится почти нежным. И опять в горле слёзы, как это просто, вечно и прекрасно! Без обязательств добиться от каждой коровы рекордного надоя, без клятв повысить жирность молока, не ради того, чтобы кое-кого обогнать, а по святому закону природы творится это доброе дело. Ни «лесенки», ни «подкормки», ни «автопоилки», ни «подвесной дороги», ни доски с соцобязательствами, ни почетных грамот – никакой шелухи, всё просто и серьезно, как в библейские времена. Как прекрасен мир, которого не коснулись преобразования! Не надо ничего преобразовывать, не надо насиловать ни природу природы, ни природу человека. И всё пойдет на лад, и будет жизнь, и будет вдосталь хлеба и молока, и человек освободится от вечной своей униженности.
