11 сентября
Вот уже сколько дней прошло, и очень было хорошо эти дни: семейно, весело, хотя бездельно. Стахович оживляет всех: все девочки от него в восторге.
Сестра Марья Николаевна очень приятна, дружественна, участлива и весела. Я очень ее люблю. Третьего дня вечером они вдвоем с Л. Н. вспоминали детство, и так весело. Машенька рассказывала, как раз они ехали все в Пирогово, а Левочка -- тогда мальчик лет 15 -- бежал, чтоб всех удивить, пять верст за каретой; лошади бежали рысью, и Левочка не отставал. Когда остановили карету, то он так дышал, что Машенька расплакалась.
В другой раз он хотел удивить барышень: в Казанской губерния в с. Панове, именье дяди Юшкова, бросился одетый в пруд, но, не доплыв до берега, попробовал дно, дна не оказалось, он стал тонуть, бабы убирали сено и граблями его спасли.
А то его заперли на Плющихе, в Щербачевом доме, за наказанье. Ему было двенадцать лет, и он выпрыгнул в окно со второго этажа. Прислуга снизу увидала, его подняли, положили в постель, и он сутки проспал.
Да, удивить, удивить всех... и всю жизнь так было. И удивил весь мир так, как никто!
Уехали Оболенские; у Л. Н. грипп, по ночам лихорадит. Была Марья Александровна Шмидт и священник тюремный из Тулы. Ветер, сыро. Стахович всякий день возит конфекты, груши, персики, сливы. Это неприятно, но молодежи вкусно. Эти дни занимались фотографией, и слишком упорно. Живу жизнью семьи, а на дне сердца что-то гложет: сожаление о чем-то, желание музыки, безумное, болезненное.
Свободное копирование
