30 мая.
Ничего не выходит. Плохо пишется. Усталость в голове. Плохо спится. Утром встаешь с головной болью. За границу не поеду.
Дурново будто бы вместо Столыпина (в «Биржевых»). Вздор оказался. Некого выбирать. Все одни и те же. Земля клином сошлась… Молодых — никого. В Думе — никого. Разбойников много, разрушителей несть числа, а правителей нет, и дело идет и пойдет под гору. Настя говорила, что гадалка нашла на ее руке самую длинную линию — фантазию, артистичность. Очень немудрено.
Теперь кто едет из Петербурга, — берет револьвер, а потом билет. Ходить с револьвером, — ведь это значит, жить на войне. А П. А. Столыпин говорил мне:
— «Теперь лучше. Революция уменьшается. Губернаторы большею частью так доносят».
Верьте губернаторам!
Ничего не будет хорошего, когда нет госуд. людей. Страна не может управляться сама собой.
Чуковскому 23 года, жена, двое детей. Талант и искренний.
Что беспокоиться о будущем, когда оно для меня такое короткое? А все беспокоишься, точно жить будешь вечно или в могиле чувствовать, что делается у живых.
Дума желала бы министров ругать по матерному. Один депутат говорил — «Меня не пугается городовой, а министр еще меньше. Надо чтобы они пугались». У министров нет мужества, нет воли, и директива Столыпина слабая и неуверенная. А они и перед ним хамы.
Кауфман предложил университет в Саратове из лести к Столыпину. Гораздо больше условий за Воронеж. Это — родина Кольцова, Никитина, Крамского, Костомарова, Веневитинова, Афанасьева. Переход в степи. Леса, пригорки, Дон, Воронеж. Петр Великий со своим флотом. Митрофаний(?). Хотелось давно сказать, но все не успеваешь. А дать некому. Такая пустыня.
Гр. Витте в гос. совете сказал, что мы с 12 декабря 1904 г. по 17 октября 1905 г. прожили не год, а, может быть, полстолетия. Постарели на 50 лет, и потому все валится из рук. Кому было 20, теперь 50, кому 50, — теперь 100. Песок из …. сыплется, а все государственные вопросы решают. А у молодых нет молодости. Тоже отупели или с ума сошли от преждевременной старости.
Читал «Записки губернатора» кв. Урусова. Самохвальство и никакого ума. «Во дворце смотрят на нападение японцев, как на укус блохи… Спокойное и даже веселое состояние духа при дворе поразило меня…»
Сто раз начинал записывать, и никогда не хватало выдержки. С. И. Смирнова (Сазонова) чуть ли не с детства ведет дневник. Прославится!
Прежде переписывался, особенно с Чеховым. А теперь не с кем.
Рядом налево живет Рождественский, а через дом Куропаткин. Я между двумя падениями, между двумя хвастунами. Я никогда не хвастался, напротив, постоянно не доверял себе и до излишества. И советников было у меня мало. Бывало, с Лелей говоришь по душе, но это давно. Писать? Ведь и без того надоело, когда столько строчишь для газеты. Кому это нужно? Ведь и сам не заглянешь.
…Первую театральную пьесу я видел лет 13. До того я не был в театре. Давали «Узкие башмачки». Потом я в корпусе играл Потерского в водевиле «Путаница», переодевался евреем и имел успех, потом сторожа в пьесе «День великого государя» (Фридрих Великий). Капитан, устраивавший в Воронежском корпусе эти спектакли, вероятно, видел во мне комика.
Свободное копирование
