15 ноября 1879. Четверг
Утром пришел студент Академии Устинский. изъявивший желание ехать в Японию: отказал ему, — непостоянен и странен. Пришел Творожников — сам отказался, под предлогом, что хочет ехать в Италию усовершенствоваться в живописи. В то время, когда он сидел, от Митрополита пришли звать. Послал к Варваре Петровне Базилевской: «Съездите; вчера я был у нее и обещал прислать; возьми те мою лошадь, кучер знает — где. А дело как?» «Я знаю чрез чиновника Министерства финансов, который сам подносил дело к подписи Министру, что оно вышло от Министра». «Да может быть это только о 3–х тысячах рублей. Съездите в Канцелярию Обер–прокурора, спросите там Ненарокомова или Чистовича и справьтесь у них». Когда я шел к Митрополиту, встретил меня человек гр. Путятина, сказавший, что граф и графиня Ольга Евф. [Евфи–мовна] в Соборе на обедне и зовут меня после обедни в магазин Ракочего [?] смотреть иконы. Я отвечал, что иду к Митрополиту и не могу. По возвращении, когда говорил с сидевшими еще у меня Творожниковым и Смирновым, опять пришел лакей графа: «не можете ль через час». Пошел я в Собор и объяснил графу, что через час должен ехать к Базилевской по воле Митрополита, — а на обед вечером приду. Поехал к Базилевской. Простая старушка в чепце, угостила стерлядями — остатком вчерашней трапезы Митрополита. Расспрашивала о Японии вразброд, без толку и интересу. Когда услышал я «те», — «хорош ли народ–те японцы», — то начал и говорить по–простому, — «матушка–де В. П. [Варвара Петровна]». После чаю у нее стали слипаться глаза, и преловко отделалась от меня, — «а вы от меня куда?» Я встал и стал раскланиваться: «помогу чем можно, — поговорю ужо с Владыкой» — были ее слова на прощанье. — В Канцелярии Обер–прокурора Ненарокомов вышел и уверил, что дело вышло от Министра Финансов в желательном порядке, — «вы умеете ворожить»; «а 3695 р. тоже дал?». — «Это само собою, кроме 26 тыс.». Чиновники Канцелярии сказали еще, что из Министерства иностранных дел пришло извещение, что к поставлению Епископа в Японии не имеется никаких препятствий; «речь готовить нужно», слюбезничали чиновники. В 4 с половиною ч. отправился обедать к графу; в 7 часов — к Митрополиту.
«Видел Ненарокомова — говорит, что министр финансов дал 26 тыс., кроме 3–х».
«А написано ль там, что ежегодно?»
«Бумаги не видал, но, конечно, ежегодно — так и прошено было».
«То–то, конечно; а вы спросите бумагу и сами посмотрите, — тогда я поверю».
Когда зашла речь о Государст. Совете, то Митрополит стал пугать, что еще там могут не дать и что нужно попросить гр. Путятина походатайствовать в Департаменте экономии, чтобы не остановили. О Варваре Петровне [Базилевской] сказал, что она поможет, но «нельзя же на чужой карман очень нападать» (в ответ на мое замечание, что она сделает так, как В. В–во [Ваше Высокопреосвященство] посоветуете ей, так как она благоговеет перед Вами). Рассказал об Елисееве, что строит совсем ненужную Церковь на Охте, над гробом своего брата, тогда как лучше бы построить в Японии. Когда я сказал ему, что завтра придет архитектор из Академии Художеств говорить со мною о плане Церкви, он вытащил заранее приготовленный листок бумаги, с очерком базилики, и советовал построить в таком роде; я попросил листок, чтобы завтра показать архитектору.
«А правда ли, что у вас там женская школа в таком дурном здании?»
«Правда».
«Детям холодно зимой?»
«Это еще ничего, что холодно, и хуже всего то. что здания могут рухнуть от ветра, и дети все будут передавлены». «Ну вот! Как же можно это допустить! У вас там 500 р. от графини Ламберт на женскую школу; я дам еще 500, отошлите скорей и напишите, чтобы наняли хороший дом для школы».
Свободное копирование
