Дневник N 9 2 мая 1941 года
Вчера был на демонстрации вместе со школой. Митька сидел дома. Я ему позвонил - он говорил в трубку мрачным, скорбным тоном: "Бабушка больна". Сволочь! Ведь дело в том, что я прекрасно знаю его подлинные отношения к бабушке - полнейшее равнодушие. Но он такой мерзкий лицемер, что по телефону говорит необычайно скорбным тоном, чтобы все в его квартире хорошо видели, как он тронут болезнью grand-mиre2. Это-то еще ничего. Но он хочет me donner le change а moi3 - что, мол, он действительно скорбит и "прикован к ее постели". Я не вытерпел этого двоедушия, обругал его и повесил трубку. Не везет мне, право! Единственный человек, с которым я как-то общаюсь, с которым мы связаны примерно одинаковым прошлым, который, как и я, интересуется литературой и поэзией, - является настоящим лицемером и алчным человеком. Дело в том, что когда я ему звоню, предлагая ему пойти погулять, он сначала необычайно кривляется, говоря, что он не знает, как сложатся обстоятельства, что он занят и т.п., - а потом классический вопрос, который он неизменно задает в каждый из наших телефонных разговоров - деньги есть? "Достань - разве ты не можешь достать? Брось трепаться", - и т.п. Когда же оказывается, что я никуда не могу достать билет, что я не хочу звонить Нейгаузу, Лиле и идти к Марецкой по этому поводу, то он мгновенно скисает и говорит, что еще позвонит - чтобы я думал, что он еще не знает, сможет ли он освободиться или нет. Но я прекрасно знаю, чту он решил, - раз нету денег или билетов куда-нибудь, то зачем же встречаться? - Смешное дело, разве такие отношения - отношения? Если вот так кому-то рассказать, то никто не поверит такой беззастенчивой алчности. Comme je l'йcris plus haut, c'est vraiment dйgueulasse que le seul ami que j'ai eu, se trouve кtre un simple pique-assiette sans honneur ni vйritable distinction. Le plus ennuyeux c'est qu'il se pose en "intellectuel occidental", aimant Mallarmй et Verlaine, homme raffinй et cultivй, "а qui on ne la fait pas". Je t'en foutrai un "Западныйчеловек" pareil. Toute sa culture fout le camp quand je vois son aviditй pour l'argent et son manque d'йthique, de tact et de politesse. Et on revient, ou plutфt je reviens, а mon point de dйpart - je suis seul. Le plus marrant de l'histoire, c'est que je suis vraiment seul.
Chaque jour je vais а l'йcole, je vois un tas de types, mais зa n'arrange pas l'affaire - tant que je suis а la boоte, forcйment, je suis en rapports professionnels avec les copains, mais au sortir de la classe chacun va de son cфtй (au figurй, bien entendu). Quand je vais а l'йcole je souhaite vivement les vacances - parce que la physique, la chimie et les maths m'ennuient fйrocement et je les hais parce qu'il me font faire du mauvais sang. Mais quand arrivent les vacances attendues - alors c'est la dйbandade. Ab-so-lu-ment rien а faire. Incroyable, mais vrai, comme disait l'autre. Vraiment, je n'ai rien а faire. Je lis, j'йcoute la radio, parfois je dessine, mais est-ce que c'est la vie, зa? La vie - pour moi - c'est avant tout des relations humaines - et c'est justement зa qui me manque le plus. Je suis obligй de me promener comme un malheureux - toujours le mкme itinйraire: je prends le tram а la station "Dourasovski", je roule jusqu'а la Kirovskaпa oщ je descends du tram, et je prends le mйtro jusqu'а la station "Okhotni Riad". Lа je descends - et c'est l'endroit le plus chic de Moscou. Je monte la rue Gorki, je traverse et vais voir chez un bouquiniste ce qu'il y a d'intйressant comme livres. Ensuite je retraverse et vais par la rue du Thйвtre d'Art en traversant la Pйtrovka et la Neglinnaya et je remonte le Kuznetsky Most, tout cela en entrant sans cesse dans des magazins bouquinistes et de livres neufs assez nombreux dans ce quartier-lа. Ces derniers temps, je guette de bons livres.
Souvent je me fais cirer les chaussures. Je tвche de bien m'habiller. Je travaille assez peu а l'йcole et le spectre des mathйmatiques me poursuit implacablement. De mon horizon ont disparu tous les gens а qui j'ai eu affaire en France - sauf ma mиre, Mitia et Kira. En effet ma s?ur est dйportйe pour huit ans, mon pиre est en prison et son affaire n'est pas encore terminйe. Alexis Cezemann est dйportй pour huit ans, Nicolaп Andreevitch et Nina Nikolaevna sont en prison et leur affaire n'est pas encore terminйe. Alexis Aysner est dйportй pour huit ans, Paul Balter est en prison et je ne sais rien sur lui, ayant perdu contact avec sa femme. Dick est en France en train de moisir dans un camp de concentration, Cordet-Radzйvitch est а Paris… Probablement, Tviritinoff est arrкtй, lui aussi. Il y a assez longtemps que Moulia n'a pas reзu de lettre d'Alia.
Kira s'attend chaque jour акtre arrкtй. Je lui ai dit qu'il ne s'en fasse pas et que je crois qu'il ne sera pas arrкtй. Et j'ai oubliй Milia qui a йtй arrкtйe.
Зa fait huit de nos connaissances qui ont йtй arrкtйes, dont trois dйportйes (ma s?ur, Aysner, Alexis Cezemann). Tout cela n'a rien de bien folвtre. Ce qui est intйressant, c'est que ce sont de gros poissons, c'est а dire des gens dont l'activitй en France a йtй la plus intensive. Ce sont des gens les plus responsables. Je suis enclin а croire qu'ils auront eux aussi huit ans de dйportation.
Huit ans - c'est le maximum que peut donner l'OSO (Conseil Spйcial). Enfin on verra. Peut-кtre mкme sont-ils dйjа jugйs? Ariane a йtй jugйe en juillet, et on l'a tenue en prison plusieurs mois aprиs le jugement, et peut-кtre mкme ne savait-elle pas le verdict. En tout cas on prend l'argent pour tout le monde.
Mon pиre et Nina Nikolaпevna sont aux Bouteilles (c'est comme cela que j'appelle la prison de Butyrki), quant а Nikolaп Andrййvitch - il est а la Centrale. Le ciel est bleu et il commence а faire une chaleur de tous les diables. L'йtй avance et avec lui les examens menaзants et ennuyeux que je ne redoute du reste pas trop. Le soleil tape dur mais je suis, on ne sait pourquoi, enrhumй. Aujourd'hui je veux acheter un billet pour le 6 - а la salle Tchaпkovski il y a un concert fameux - la 5e et la 6e symphonie de Tchaпkovsky - mes symphonies prйfйrйes.
Как я писал выше, я нахожу просто омерзительным, что мой единственный друг, оказывается, - настоящий попрошайка, бесчестный и лишенный всякого благородства.
Самое неприятное то, что он выставляет себя "западным интеллигентом", любящим Малларме и Верлена, человеком утонченным и культурным, которого не проведешь. На х.. этого "западного человека". Вся его культура проваливается на х.., когда я вижу его алчность к деньгам и отсутствие у него этического чувства, тактичности и вежливости. Вот так и возвращаешься, вернее, я возвращаюсь к отправной точке - я один. Самое нелепое в этой истории, это то, что я действительно один. Каждый день я хожу в школу, встречаюсь со многими, но это не меняет дела. Пока я сижу в школе, у меня неизбежно профессиональные отношения с товарищами, но, выйдя из класса, каждый уходит в свою сторону (в переносном смысле, конечно). Когда я иду в школу, я хочу, чтобы поскорее наступили каникулы - ибо физика, химия и математика мне жутко надоели, и я их ненавижу, потому что из-за них беспокоюсь.
Но когда наступают долгожданные каникулы - тогда все идет насмарку. Аб-со-лю-тно нечего делать. "Неправдоподобно, но факт", как говорится. Действительно, нечего делать. Я читаю, слушаю радио, иногда рисую, но разве это жизнь? Для меня жизнь - это прежде всего человеческие отношения, и это как раз то, чего мне больше всего не хватает. Мне приходится уходить гулять, как бедняге - и всегда по тому же маршруту. Я сажусь на трамвай на остановке "Дурасовский «переулок»", еду до Кировской, где схожу с трамвая и еду в метро до станции "Охотный Ряд". Тут я схожу. Это самое шикарное место в Москве. Я подымаюсь по улице Горького, перехожу на другую сторону, захожу к букинисту посмотреть, какие есть интересные книги. Затем я снова перехожу улицу и иду по проезду Художественного театра, переходя Петровку и Неглинную, потом я подымаюсь на Кузнецкий Мост, постоянно заходя к букинистам и в книжные магазины, их много в этом районе. Последнее время я караулю хорошие книги. Часто мне чистят ботинки, я стараюсь хорошо одеваться. Я довольно мало занимаюсь в школе, и угрожающий призрак математики меня неуклонно преследует. С моего горизонта исчезли все люди, с которыми я имел дело во Франции, - кроме матери, Мити и Киры. И действительно: сестра в ссылке на восемь лет, отец в тюрьме, и дело его еще не кончено. Алексей Сеземан в ссылке на восемь лет, Николай Андреевич и Нина Николаевна в тюрьме, и их дело тоже еще не кончено, Алексей Эйснер в ссылке на восемь лет, Павел Балтер в тюрьме, и я ничего о нем не знаю, так как потерял связь с его женой. Дик во Франции, сохнет в лагере, Корде-Радзевич в Париже… Видимо, Твиритинов тоже арестован. Уже довольно давно у Мули нет писем от Али. Кира каждый день ждет ареста. Я ему говорю, чтобы он не беспокоился, и думаю, что его не арестуют. Я еще забыл про Милю, которая тоже арестована. Получается, что восемь наших знакомых арестовали, из них троих сослали (сестру, Эйснера, Алексея Сеземана).
Все это не весело. Интересно, что это все - крупные рыбы, то есть люди, у которых во Франции была самая интенсивная деятельность. Это самые ответственные люди. Я склонен думать, что они тоже получат восемь лет ссылки.
Восемь лет - это тот максимум, который может дать ОСО (Особое Совещание). Во всяком случае, увидим. Может быть, их уже судили. Ариадну судили в июле и ее держали в тюрьме несколько месяцев после суда, может быть, она даже и не знала о приговоре. Во всяком случае, деньги берут для всех. Отец и Нина Николаевна сидят в Бутылках (это я так называю тюрьму Бутырки), а Николай Андреевич в Центральной.
Небо голубое, и начинается адская жара. Уже скоро лето, и вместе с ним наступают угрожающие и нудные экзамены, хотя я их не особенно боюсь. Солнце жжет, а я, неизвестно почему, простужен. Сегодня я хочу купить билет на 6ое. В Зале Чайковского шикарный концерт - дают 5-ую и 6-ую симфонию Чайковского, мои любимые.
Свободное копирование
