Дневник N 2 6 марта 1940 года
Сегодня был Муля. В общем ничего нового, и все на позициях. Он упорно надеется достать нам с матерью комнату в Москве. Возможно (50%), что достанет. Это будет здорово - близость со всеми, возможность развлечений, театров, лекций, кино, возможность видеться (для меня) с будущими и настоящими "друзьями" и возможность для матери быстро решать свои дела. И я себя в большом городе всегда чувствую, как рыба в воде. Впрочем, зажигаться не нужно - очень возможно (50%), что все эти проекты полетят к чорту. Мне почему-то кажется, что с Коктебелем не выйдет в это лето. Впрочем, все возможно. И может быть, если я поднажму на учебу, то смогу пройти испытания. Это очень важно. "Дома" - все то же: лежу, читаю (прочел Обломова), рисую (пачку новоиспеченных рисунков отправил с Мулей на просмотр художнику Мифасову), ем, пью, и довольно мало думаю, читаю газеты, слушаю "отчеты" матери о разговорах в доме отдыха, куда она ходит есть. Живу действительно каждодневно, каждочасно и каждоминутно. Сейчас придет бабка ставить банки.
Конечно, все дело в том, как кончится дело папы и Али и дело Львовых (мужа и жены, так как Алеша выслан). Все дело в этом, и пока оно не кончится, все будет идти как-то криво. Я полагаю, что Львовых осудят, а отца и сестру выпустят (отец и сестра - честные люди, а те двое, да и Алеша, отъявленные лгуны). Впрочем, все может быть; и я надеюсь, что этот кошмар скоро рассеется. Не будут тянуть же вплоть до лета, до осени! Остается одно - ждать. Лежать сейчас, "работать" (учиться), когда выздоровлю, и надеяться всегда.
