О бедном студенте замолвите слово.
Сейчас, вспоминая, я понимаю, что уровень «материально-финансового» сопровождения обучения у наших студентов был достаточно разным. Конечно, эти различия не в коей мере не соответствуют сегодняшним.
Достаточно ровно и хорошо жилось в этой ипостаси городским ребятам, в основном, местным. Они были детьми инженеров и рабочих, причем очень часто рабочие получали значительно больше инженеров.
«Политика была такая», - так можно было ответить словами героя Фазиля Искандера на недоуменные вопросы по поводу этого финансово-имущественного неравенства. Конечно, были и исключения, как, на пример, сын главного инженера завода технического стекла, Борис Цион.
Были у нас, в некотором роде, и «мажоры» приезжавшие иногда на папиных машинах, но таких было единицы, да и машины - "Москвич-412" и "Запорожец".
Машина тогда стояла, как кооперативная квартира…Прикиньте изменения во времени.
Но вспомните также, что наше государство тогда являлось «государством рабочих и крестьян». Про крестьян комментировать не буду, а вот рабочий, да еще квалифицированный, был действительно гегемоном; у которого была и зарплата побольше и квартиру ему давали в первую очередь, даже в НИИ. Таких было, пожалуй, половина в двух наших группах.
Потом шли приезжие, все живущие в общежитии.
Тут все часто зависело от родителей, поэтому мой однофамилец Владимир разъезжал на охоту на мотоцикле Ява-350, а у других были проблемы с тем, чтобы одеться. Помню, как мой приятель Саша Ровнов, «строил» себе универсальное осеннее-зимнее пальто из демисезонного и самодельной меховой подкладки для зимы, как Акакий Акакиевич из "Шинели" Гоголя.
Одежда была дорогая, особенно импортная, да и купить что-то приличное было трудно. Мохеровый шарф на базаре стоил почти 100 рублей, около этого стоили фирменные джинсы Wrangler, Levis, Rifle, Levi Strauss - мечта многих наших ребят. Это было не просто одежда, это был манифест…свободной жизни, что ли, точнее, как мы ее тогда понимали.
У меня в то время таких джинсов не было.
Все учившиеся без двоек в сессию получали стипендию – 35 рублей. На чистую эту сумму можно было худо-бедно прожить месяц, но без подпитки со стороны, жить более-менее прилично было затруднительно. Но работало студентов мало, или такие, каким действительно можно было надеяться только на себя, или с повышенными запросами к жизни.
Опять таки, невольно напрашивается сравнение с сегодняшним временем, когда почти все студенты, даже дневники, так или иначе подрабатывают.
Мой сын в конце девяностых – начале нового века чем только не занимался – и работал фотомоделью, занимался PR на выборах, разъезжая по районам области, одно время вообще жил в пригороде и вел электронное планирование в закупленном нашими «промышленниками» сельском предприятии, причем до уровня отдельной бурёнки и поля.
По его графикам было ясно, кого чем кормить и подкармливать, и какова от этих воздействий будет польза, а, возможно, и нет. Прочитал, специалист по государственному праву, кучу литературы по животноводству и полеводству. В институте бывал только на сессии, тем не менее, получил красный диплом.Вообщем, работал, наделся, что «фирма» оценит.
Но новые русские не ценят таких способных ребят, и, когда, ему было необходимо время на защиту диплому, ему его попросту не дали. Так и распростился человек с этой «многообещающей» фирмой, плюнул на все, и уехал работать за границу.
Вот и наш один из способнейших студентов Коля Сырыцин работал по ночам в котельной. Зато имел мотоцикл с люлькой, уж не знаю для каких надобностей,а другой, кажется, подарил родителям; и собрал целый чемодан грампластинок. В дальнейшем, при встречах, уже после окончания института представлялся, как дважды (трижды, четырежды…) судимый Н.С.
в
Он работал на руководящих ответственных постах, поэтому случались с ним такие казусы. Хорошо, что ни разу не дошло до осуждения...Инициатива всегда наказуема.
Была у нас еще одна группа студентов, пришедшая в институт после прохождения армейской службы – Толя Богунов, Миша Козак и К.
Они решали свои финансовые проблемы тоже работой на стороне. Где-то они нашли работу землекопами по реконструкции земляного полотна железной дороги в районе станции Трофимовской.
И занимались этим делом так успешно несколько лет, что их гигантской по объему работой заинтересовались следственные органы.
Невольно оказались втянутыми в это дело и многие, живущие в общежитие. Ребята несколько раз просили у нас данные паспортов, и позже просили и расписаться в денежных ведомостях, объясняя это тем, что с небольших сумм получения не будет взиматься подоходный налог.
Как потом оказалось, приписки на этой работе были такие, что, если бы всю эту землю, которую «они-мы» вынули и переместили, сложить в одну кучу, то появилась бы вторая Лысая гора.
Не думаю, что ребята от этого много получили, по ним же это было незаметно. Получили за это другие. И довольно много, говорят. И в денежном, и в годовом исчислении.
Но вот потаскали всех волей-неволей втянутых в это дело на допросы много.
Обнаружилась целая гора вот таких подписанных уже не нами, но нашими фамилиями, платежек. Хорошо, это было на последнем курсе, и эти ребята уехали, от греха подальше, то ли в Навои, то ли в Шевченко. Теперь это не Союз, и не все даже слышали об этих городах, где добывали уран и стоили реактор на быстрых нейтронах.
А вот с последними я невольно столкнулся, правда, косвенно. В средней школе я получил очень неплохие знания по английскому языку по тем временам.
И по результатам первичного отборе нас по словарным тестам я попал в одну группу вместе с такими корифеями этого дела, как Мамыр, закончивший «английскую» школу.
Тут-то нам и предложили вступить в студенческое переводческое бюро, которое возглавляла Тамара Моисеевна, прекрасно знающий свое дело старший преподаватель.
Помнится, я ее сразил ее сочиненным текстом на вольную тему. Тему выбрал нетривиальную по тем временем, о квартете «Битлз». Ей очень понравился этот немудрящий текст, но написанный от души, так, как в те времена эти музыканты, их творчество, стало откровением и для нас (меня), и для остального мира. Это было новое слово в музыке, так еще никто не играл и не пел, слова их песен были очень откровенны и честны, да и темы были созвучны времени. Не зря сейчас их причислили к классикам.
Вспомним, кстати, их лирические Yesterday, Girl - "лучшую песню всех времен и народов", Michelle, целые оркестровые баллады Abbey Road.
Мы переводили технические тексты с английского, главным образом про эти самые атомные станции на быстрых нейтронах (вспомнил –«бридерах») для наших аспирантов.
Тексты были труднейшими и по грамматике и по технической терминологии. За это мы даже получали какие-то небольшие деньги. Но эта была хорошая школа. По крайней мере, когда я заблудился много лет после этих событий в Сан-Марино, а туристический автобус уже готовился к отправлению, именно эти отрывочные уже знания английского языка и жестикуляция помогли мне вовремя найти дорогу к автобусной стоянке.
Никакие знания в жизни не пропадают!
Свободное копирование
