Послесловие

   Наступил долгожданный мир. 9 мая был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Мы встретили это известие недалеко от города Пренцлау в деревне Люткендорф, где разместился штаб бригады. Вблизи расположились все наши отдельные саперные батальоны.
     Занимаясь размещением штаба, я приказал местному населению сдать оружие, и к немалому удивлению, поступило много охотничьих ружей – практически из каждого дома. Еще со вступлением на территорию Германии я обратил внимание на большое количество охотничьих шалашей на частных владениях в сельской местности, а также на множество дичи – зайцев, косуль и другого. Это убеждает в том, что при строгом соблюдении сроков охоты и отсутствии браконьерства даже при большом количестве охотников в природе сохраняется высокий уровень воспроизводства дичи.

     Спустя несколько дней после конца войны я заболел, температура поднялась до 39 градусов и держалась трое суток. Врачи терялись в догадках, положив меня в госпитальный изолятор. Также внезапно температура упала до нормы без всяких неприятных последствий. Очевидно, моя болезнь была реакцией на снятие нервного напряжения, в котором я пребывал во время войны.
     В мае командование бригады расщедрилось и организовало однодневную ознакомительную поездку командного состава в Берлин и Потсдам. Удалось побывать на наиболее интересных объектах, в том числе мы забрались по узкой винтовой лестнице на статую в честь победы во франко-прусской войне 1870-71 годов, осмотрели здание Рейхстага, дворец Сен-Суси в Потсдаме.

     В конце мая я был назначен офицером связи бригады при штабе наших войск в предместье Берлина Карлсхорсте. В моем распоряжении была автомашина с шофером и денщик, а разместился я в свободном от жильцов двухэтажном коттедже. 10 дней прошли быстро и без сложностей.
     В июне бригада получила приказ о возвращении на родину, в район под городом Горьким, и походным порядком выступила в Польшу, а оттуда по железной дороге эшелонами в СССР.
     Я был назначен начальником первого эшелона и благополучно прибыл на место дислокации в город Бор под Горьким, по пути заскочив на несколько часов к родителям.

     Осенью на основании запроса из Министерства Внутренних Дел я был переведен в Москву в Гушосдор, а в 1946 году, как специалист народного хозяйства, был демобилизован и поступил на проектную работу в системе городского хозяйства Москвы.

     Прошли годы, но воспоминания о пережитом на фронте не стирались в памяти, а наоборот, обострялись. Появилось желание посетить места, связанные с боевыми операциями, в которых я принимал участие.

     В первую очередь побывал под Звенигородом, в районе Кубинки и Голицыно, осмотрел Козельск, Калугу и окрестности. В 1983 и 84-м годах на торжествах по случаю Дня Победы и 40-летия освобождения Белоруссии проехал по боевому пути нашей Могилевской 11-й инженерно-саперной бригады по Белоруссии и посетил город Могилев.

     Во время туристической поездки в ГДР снова постоял у Бранденбургских ворот и прошел, как и в мае 1945 года, по улице Унтер ден Линден. Однако долгое время мне не удавалось туда, куда больше всего стремился – под Вязьму. Наконец я выбрался как-то жарким летом, спустя 40 лет со времени описанных событий. Доехав на поезде до Вязьмы, взял такси и поехал в деревню Трошино. Ее я не узнал: в те времена в деревне был сельсовет, и она насчитывала по карте 41 дом, я же увидел всего несколько ветхих изб и пустыри. На заброшенном поле, по которому я в 1941 году продвигался под огнем фашистов, появилась рощица деревьев на месте захоронения, очевидно, погибших в тот памятный день. Может быть, здесь лежат и мои однополчане: Первых и другие.

     Всех однополчан, доживших до Победы, разбросало по разным регионам страны – большинство демобилизовалось, но часть осталась в кадрах Советской Армии. Несмотря на это, крепкая фронтовая дружба сохранилась, и мы систематически встречались: каждые 5 лет в дни Победы в Москве, а в промежуточные годы в других городах: Столбцах, Одессе, Днепропетровске, Минске, Могилеве. С каждой встречей нас становилось все меньше; в частности, из моего оперативного отделения все, кроме меня, уже ушли из жизни, наш любимый командир Соколов умер в 1982 году. Жизнь берет свое.
     Всем оставшимся в живых очень хочется дожить до 50-летия Великой Победы, и мы надеемся, что это сбудется.