Приближалось 60-летие Володи. И вдруг мне звонит моя давняя приятельница, бывшая сокурсница по институту (впоследствии она стала художницей) и рассказывает, что была вчера на открытии выставки Володи Яковлева в Третьяковской галерее. С удовольствием описывала, какое торжество устроили организаторы выставки, что был Володя, художники, искусствоведы, друзья и т.д. Я ее спросила, почему же она мне не позвонила? Она не ответила и, сказав несколько деликатных слов, распрощалась. Мне было очень обидно. А спустя 4 года, когда умер Володя, лично я ей сразу сообщила о его смерти, и сказала, когда и где будет отпевание и похороны.
Странно, конечно, что никто не позвонил, как будто бы все о нас забыли. И на следующий день мы с Сонечкой поехали на Крымский вал. Выставка нас поразила своей масштабностью. Представленные из частных собраний работы Яковлева охватывали период с конца 50-х до 90-х годов. В этот день на выставке был художник Михаил Шемякин со своей спутницей (его появление тоже оказалось своего рода событием). Иногда он долго стоял перед картинами, внимательно вглядываясь, и потом с восторгом говорил: «Гениально, это – гениально».
Несмотря на то, что выставка нам очень понравилась, приобрести каталог не удалось, он был распродан в первый же день. Домой мы вернулись немного грустные. Я позвонила Ольге Игоревне, сказала, что нам никто не сообщил о выставке, а на второй день, когда мы приехали, каталога в продаже уже не было. Она просила нас не расстраиваться и пообещала подарить один экземпляр. На следующий день Соня привезла заветный каталог. Оформлен он был очень скромно, иллюстраций картин Яковлева оказалось мало, и выставку они не отражали. Зато фотографий Володи было много (он, кстати, очень фотогеничный), а также интересных статей искусствоведов и художников.
Каталог мы смотрели по нескольку раз, и вдруг среди фотографий увидели одну (№ 8), сделанную на дне рождения Володи 15 марта в 1993 году, где слева направо за праздничным столом сидела я, ко мне прижалась Сонечка, потом сидел М.М.Фотиев, дальше Володя, неизвестный нам мужчина и дочь Фотиева. И вот, наконец, мы узнали, что фотографировал нас тогда Лев Мелихов. Фотография хотя и небольшая, но в ней было что-то трогательное и красивое. И я подумала, надо же, мы 10 лет навещали Володю, но ни разу не пришла мысль сфотографироваться с ним на память. И вот теперь у нас появилась единственная фотография, да еще в юбилейном каталоге. Я позвонила своей приятельнице-художнице и рассказала, что в каталоге оказалась наша фотография, и какой это для нас с Сонечкой подарок! Она была так поражена, что, бросив трубку, побежала смотреть каталог и, вернувшись к разговору, еле промолвила: «да, действительно, надо же…».
Надо сказать, мы вели очень уединенный образ жизни: церковь, работа, поездки к Володе, поэтому о выставках, которые устраивались за эти годы, узнавали в последнюю очередь, и были рады памятным для нас буклетами, подаренные Ольгой Игоревной. Но вернусь к каталогу. Читая статью художника Эдуарда Штейнберга, я наткнулась на строчки: «После смерти родителей Володя попал в психиатрическую лечебницу на постоянное место жительство. Эти страницы биографии Владимира Яковлева не мне описывать». Не знаю, писал ли кто-либо еще об этой стороне жизни Яковлева, но удивительно, что Штейнберг предугадал события будущем. И эту работу по мере своих сил мы с дочерью выполнили.
В 1997 году Володя упал и сломал тазобедренную косточку. Его увезли в 1-ую Градскую больницу, где он находился около месяца. Я приезжала к нему и удивлялась, как смешили его все эти приспособления, связанные с переломом. Он был возбужден, просил купить еще чего-нибудь покушать, и я выбегала на Ленинский проспект, и чуть ли ни у метро Октябрьская покупала ему пончики, посыпанные сахарной пудрой и пирожки. Как только стало возможным вернуть его в интернат, Володе подарили кресло-каталку, в котором он беспрепятственно и легко передвигался. Володя, как маленький ребенок, гонял на этом кресле-каталке по коридорам интерната и громко смеялся. И все же, как он оправился после такой травмы – одному Богу известно.
И вот наступила осень 1998 года, в корпусах интерната было очень холодно, и Володя простудился. Началось тяжелое воспаление легких, его срочно перевезли в больницу № 7 (м. Каширская), и там, в 3 часа утра 10 октября на 65-ом году жизни наш Володя Яковлев скончался…
Невозможно представить, какой страдальческий путь прошел этот гениальный художник, совершенно одинокий и больной человек. Ведь Володя, не имея никакого образования, закончив только 4 класса начальной школы, почти слепой, постоянно находившийся на лечении в психиатрической больнице им. П.Б.Ганушкина, и только благодаря своим родителям: маме, Вере Александровне и папе, Игорю Михайловичу – вечная им память за тот тяжелый крест, который они несли всю свою жизнь, он периодически мог находиться дома и рисовать, рисовать, рисовать. Последние 14 лет после смерти родителей он оказался на вечном поселении в психоневрологическом интернате. Страшно подумать – более 50 лет такой жизни! Поистине можно сказать, что Володя обладал необыкновенным физическим здоровьем и мощной энергетикой, приспособившись к тем условиям, которые так безжалостно предоставила ему судьба. И он жил, он очень хотел жить, и он продолжал жить в этих тяжелых обстоятельствах, казалось бы, совершенно невозможных для жизни обычного человека.
Мы спасали друг друга как могли. Володя ушел от нас в вечную жизнь, где уже не будет страданий, болезней, жестокой несправедливости, не будет больше слез и плача, а только свет, радость, бесконечное блаженство и вечная любовь. Прощай, наш Володичка…
Отпевание проходило в церкви Святителя Николая в Пыжах на Большой Ордынке 13 октября в 13 часов. Похоронили Володю Яковлева на Хованском кладбище.
Шел дождь…
