30 октября.
Вчера посадили начальника милиции. У нашего директора был обыск. Конечно, ничего не нашли: этот — из таких, которые никогда и ни на чем не попадаются. Но он еще попадется, должен попасться!
Что на фронте ? Что с Москвой?
Приволок три тома «Капитала». Пригодится. А сегодня в школе говорят сдать все советские книги политического характера. Дудки!..
Интересно, как сильно повлияло советское воспитание на детей за эти два года. У одной нашей знакомой сынишка ходит в четвертый класс. Первый день занятий. Мальчишка возвращается домой, и мать его спрашивает, что было в школе.
— Да на первом уроке нам сказки рассказывали.
— Кто?
— Батюшка.
Бедный батюшка.
Себя автор к числу детей, подвергшихся советскому перевоспитанию, естественно, не относит. А ведь как впитывал, как впитывал новую и такую внешне красивую идеологию! Постижение различий между теорией и практикой станет процессом длительным и болезненным не для него одного. Впрочем, процесс этот непрерывен.
Я знакомился с различными национализмами — польским, украинским, российским, с фашизмом и антисемитизмом не по литературным источникам. Знакомился в жизни, на практике, на собственной, как говорят , шкуре, если вспомнить упражнения Юзека Пухальского. Задали бы мне в ходе какого-нибудь интервью вопрос, что я больше всего люблю, я бы, пожалуй, задумался. Но на вопрос, что ненавижу, ответил бы мгновенно: национализм. Если шире, любые проявления нетерпимости. Многое к человеку приходит с годами, постепенно складываются привязанности, симпатии и антипатии. Неприятие национализма сформировалось с детства, под влиянием виденного и испытанного.
Виденное тогда, в годы оккупации, привело к яростному неприятию украинского национализма, который в тех условиях отождествлялся с прислужничеством перед оккупантом. Отсюда — те сарказмы и то злорадство по поводу крушения надежд националистов на получение независимости и государственности из рук врага, которые то и дело встречаются в дневниковых записях. Если же «националисты» и «украинцы» становятся чуть ли не синонимом в глазах автора, то это следует отнести за счет того микроклимата, в котором ему пришлось жить в небольшом западноукраинском городе. Вместе с тем, «бандеровцев погнали из Восточной Украины, они перебрались в Западную...» Пройдут два с половиной года, и автор записок будет шагать в общем строю со своими земляками по булыжной мостовой Широкой, чтобы вскоре, в рядах Красной Армии, сразиться с общим врагом.
И да простит читатель любой национальности автору дневника этот юношеский максимализм. Детскую болезнь.
Что же касается самого дневника, то я чувствую, что его чтение становится утомительным. Поэтому в дальнейшем буду прибегать к купюрам там, где это, на мой взгляд, можно делать безболезненно. В моем распоряжении, как уже сказано — его машинописная копия. У меня добрые отношения с сотрудниками Историко-краведческого музея в Кременце, где хранится оригинал. Всякий раз, бывая в родных местах, посещаю и музей, и по этому случаю там устраивают нечто вроде пресс-конференции. Я на ней — представитель России...Но в выдаче дневника для снятия ксеркопии мне отказали: экспонат, не положено. У меня о причинах отказа особое мнение...
Свободное копирование
