Доезжали мы и до Кадикса, где городской муниципалитет оказал нам самое широкое гостеприимство, платил за наше содержание в отелях и всячески чествовал.
Кадикс -- весь ярко-белый с ярко-зелеными ставнями--выплывал, точно он из морской пены, весь чистый, нарядный, прославленный красотой своих женщин.
Близ Кадикса, в Хересе де ля Фронтеро нас угощали в каменных бараках миллионной фирмы Гонзалеса винами, хранящимися в громадных бочках, названных по именам патриархов. Когда племянник владельца, молодой человек, учившийся в Париже, спросил нас: "Какого года вино желаете вы, сеньоры, начать пробовать?" -- то Гарридо ответил за всех нас: "Я самый здесь старый. Мне уже под пятьдесят. Если угодно, с этого года и начнемте". Мы вышли оттуда под вечер в самом розовом настроении, остановившись на каком-то "Мафусаиле", бочке выше ста лет от роду. И нас в тот же день пригласила какая-то крестьянская винодельческая кооперация. Ее винцо было после тех великолепных и молодо и жидко; но зато настроение этих виноделов было не только демократическое, но и коммунистическое.
Свободное копирование
