Шекспиром я и хотел прежде всего насытиться в Бург-театре. И мне случалось там (в оба моих зимних сезона в 1868--1869 и 1870 годах) попадать на такие серии шекспировских пьес, какие не давались тогда нигде -- ни в Мюнхене, ни в Берлине, и всего менее в Лондоне и вообще в Англии. Где же, кроме тогдашней Вены, могли вы ходить на цикл шекспировских хроник, дававшихся восемь дней кряду? Для такого друга театра, каким был я, это являлось настоящим объедением.
И как гигиенично и удобно давали такие спектакли! Некоторые шекспировские вечера начинались в шесть и даже в половине шестого. И вообще для пятиактных драм и комедий держались правила начинать спектакли в половине седьмого. И к десяти с небольшим кончали самую обширную шекспировскую хронику, и все отправлялись ужинать. Так когда-то давали спектакли в Париже в XVIII веке: начинали еще раньше, к 5 часам пополудни, и кончали к десяти.
Первые шесть недель моего венского сезона я едва ли не каждый вечер ходил в Бург-театр.
На оценку новейших "модернистов" режиссерского искусства постановка Шекспира (с его хрониками включительно) не представляла никаких "откровений", и теперь все это считалось бы заурядным, но тогда, повторяю, Шекспира нигде так не обставляли, как в Вене. Важно было то, что дирекция первой по тому времени немецкой сцены так высоко ставила литературную сторону театра -- и всемирного и германского. Культ Шекспира в Бург-театре прямо отвечал тому культу британского творца, каким проникнута была критика в лице Гервинуса и других специалистов по Шекспиру. Такой культ существовал только в "Comedie Francaise", но исключительно к корифеям своего классического репертуара.
Старый Бург-театр помещался в самом Burg'e, то есть в дворцовом здании. Зала была узковатая, в виде продолговатого ящика, с тесным партером и тремя ярусами лож, кроме бенуаров, таких же низких, как в Московском Малом. Проникали в него под своды одного из дворцовых подъездов, через тесные коридоры. Все носило на себе еще отпечаток XVIII века. Ничего похожего на великолепное здание и внутреннюю отделку теперешнего Бург-театра, который тогда только что был распланирован на том месте, где он красуется. Сцена была скромных размеров, что не мешало все-таки давать столько пьес в пышной постановке.
Но публика не была так избалована, как теперь. Она состояла из самых отборных слоев столицы и держала себя чинно. Почти каждый вечер в придворной ложе сидел какой-нибудь эрцгерцог. Император появлялся редко. Цены кресел (даже и повышенные) составляли каких-нибугД. 50-60% нынешних. Офицеры и студенты пользовались дешевыми местами стоячего партера, позади кресел.
Настоящей любимицей была Вальтер, на которой держался классический репертуар. Как "герой", Зонненталь, получивший впоследствии дворянство, был в расцвете сил. Соперником его на сильные характерные роли считался Левинский, а первым комиком состоял Ларош, очень тонкий актер старой школы, напоминавший мне игру И.П.Сосницкого. Из молодых актрис ни одна не выделялась крупным талантом, а актер Баумейстер, позднее сделавшийся "первым сюжетом" труппы, тогда считался только "хорошей полезностью".
Рядом с Шекспиром можно было в один сезон видеть решительно все вещи немецкого классического репертуара -- от Лессинга до Геббеля. Только в Вене я увидал гетевского "Геца фон Берлихингена" -- эту первую более художественную попытку немецкой сцены в шекспировском театре, сыгравшую такую же роль, как наш "Борис Годунов", также продукт поклонения Пушкина великому Уильяму.
Свободное копирование
