Однажды рано утром повар привез в батальон завтрак на двух кухнях. В одной были одни отварные куры, а во второй чай с молоком. Это единственный завтрак за всю войну и службу в армии. Наш старшина, мой однофамилец Богданов, набил трофейных кур и решил угостить нас курятиной.
Но позавтракать нам нормально не дали, немцы перешли в контрнаступление. Наши не выдержали. В основном личный состав был молодой, да еще не русской национальности, от страха драпанули. Как не старались их остановить, ничего не получилось.
Командир батальона майор Спирин был ранен в ногу и с ординарцем отходил последним. До штаба полка было всего 400-900 метров, но мы не пошли прямо, так как там была возвышенность, немцы бы нас всех перебили. Мы отступили лощиной, дали небольшой крюк и не успели сообщить в штаб полка, что отступаем.
Немцы шли напрямую и чуть не застали врасплох наших на командном пункте полка. Они уже подошли вплотную к штабу полка и открыли огонь по штабу. Все кто там находились, вступили в бой. К этому времени подоспели мы. Командир батальона доложил обстановку командиру полка. Бой принимал ожесточенный характер.
Немцы упорно продвигались. Уже вплотную подошли к дому, где располагался штаб полка. Наши не выдержали натиска врага и стали отходить. Из дома все вышли. Немцы захватили часть территории господской усадьбы. Наши солдаты вели огонь из коровников и других зданий.
Я тоже заскочил в один коровник, там была небольшая группа наших людей, которые вели огонь по немцам через окна и двери. Я подбежал к одному солдату, который выстрелил из винтовки, но не мог открыть затвор для второго выстрела.
Я выхватил у него винтовку, ударил затвором о какой-то предмет, затвор открылся и выбросил стреляную гильзу. Я засунул второй патрон в патронник и стал стрелять в немцев, которые уже находились рядом с нашим коровником. Мы с этим солдатом сделали еще два-три выстрела.
Я обернулся, в коровнике уже никого из наших не было, мы остались вдвоем. Я предложил бежать. Мы побежали по коровнику в ту сторону, куда отошли наши. Когда мы добежали до конца коровника и выглянули из дверей, то увидели своих, они уже находились от усадьбы за 300-500 метров. Мы увлеченные стрельбой, не заметили отступления батальона. Оставаться одним было бесполезно. Нас немцы все равно заметили.
Когда выбежали из коровника, я быстро осмотрелся. В правой стороне, куда отходили наши солдаты, была открытая местность. А слева стояли скирды с сеном, за ними просматривалась огневая позиция наших артиллеристов.
-Бежим влево, там надежнее, - предложил я солдату. Но он не послушался меня побежал в правую сторону по дороге, сумел отбежать всего 20-25 метров, был обстрелян немцами и убит.
Я же побежал в левую сторону к скирдам, маскируясь ими, а от них прямо по колено в снегу к артиллеристам. Но когда бежал, мне казалось, что вот-вот немцы в спину врежут из автомата или винтовки. Они, по-видимому, все же меня не заметили и не сделали ни одного выстрела.
Задержись я еще на минут пять, было бы поздно: или смерть или плен. В плен они уже не брали, возиться с пленными было для них не к чему, так как сами бежали, и спасали свою шкуру.
В том бою была их кратковременная победа. Мы позорно отступили, но, набравшись смелости, снова ринулись в бой с таким порывом, что немцы морально не выдержали, без боя отступили. Наш батальон не только освободил господский двор, но и все село, в котором остались наши орудия. Пушки были целые, но затворы немцы вынули и куда-то их забросили. А без затворов они уже не пушки, стрелять из них нельзя. Следовательно, немцы оказались умнее нас.
Проходя по селу, мы обнаружили обгоревшие трупы наших людей, которые лежали у дороги. В последствии стало известно, что это наши солдаты из взвода связи, которые были прикомандированы к полку и обеспечивали связь с батальонами. Они вошли в село вместе с нашим батальоном, своего часового у них не было, что батальон ночью драпанул, они не знали, легли отдыхать, ничего не слышали. Немцы их обнаружили, пытали, допрашивали, а затем облили бензином и подожгли.
Насмотревшись на зверства фашистов, у нас еще больше разгоралась ненависть к ним. Не отдыхая, не обращая внимания на непогоду, стремились вперед, не давая им остановиться. При взаимодействии с другими родами войск, танкистами и авиацией, громили оборону противника и гнали его вперед.
Обстановка переменилась. Уже был не 1941-42 год и даже не 1943, преимущества немцев канули в прошлое. Теперь вся инициатива была в наших руках. У нас стало много самолетов, причем самых лучших, появились хорошие танки.
А у немцев их неприступные хваленые танки “Тигры” и “Пантеры”, обещанные и разрекламированные Гитлером, горели подбитые на поле боя. Но самое главное, что война уже шла на территории Германии, у них в собственном доме.
Как они не сопротивлялись, моральный дух солдат был окончательно подорван. Отступали к Балтике к городам Кенигсбергу и порту Пилау в надежде, что там им удастся сесть на корабли и переправиться к центру Германии и соединиться с нашими союзниками: США и Англией, чтобы сдаться им в плен.
Но все немецкие корабли, которые пытались эвакуировать гражданское население и военных, были потоплены нашими подводными лодками и авиацией с воздуха. Вся прусская группировка была прижата к Балтийскому морю. Не смотря на упорное сопротивление, они сдали крепость Кенигсберг.
После смерти нашего командующего 3 Белорусским фронтом генерала армии Черняховского в должность командующего фронтом вступил маршал Советского Союза прославленный полководец Василевский.
Как бы отдавая почести Ивану Даниловичу Черняховскому, наша авиация действовала активно. Я еще такого большего количества самолетов не видел. Партия за партией шла бомбить немцев. Особенно хорошо действовали штурмовики, мстили за смерть нашего командующего, который погиб на полосе действия нашей 31 армии.
Он ехал в штаб армии, когда один снаряд разорвался сзади машины, его осколком смертельно ранило. Кроме него больше никто не пострадал. Неожиданная смерть командующего фронтом потрясла всех, мы потеряли дорогого товарища единоначальника, под его командованием прошли всю Смоленщину, Белоруссию, Литву, Польшу, и почти всю восточную Пруссию. Под его руководством армия добивалась крупных боевых успехов и побед. Он был самый молодой талантливый командующий фронтом, ему в то время было 34 года.
Черняховский Иван Данилович похоронен в Литве. В его честь назван город Черняховский.
Восточно-прусская операция была завершена совместно с фронтами 2го Белорусского и Прибалтийского. Много было взято в плен живой силы противника, а также военных трофеев: самолетов, танков, орудий, винтовок, автоматов и прочего имущества.
Наш 3ий Белорусский фронт выходил из боевых действий, но по приказу Верховного Главнокомандующего, товарища Сталина И.В. 31 армию перебрасывали в распоряжение 1го Украинского фронта к маршалу Коневу.
Свободное копирование
