Глава седьмая - 61

  В журналах Достоевских критическими силами были Аполлон Григорьев и Страхов (Косица).

   И с тем и с другим я вступил в знакомство. Но ни тот, ни другой не успели попасть в мои сотрудники: один преждевременно умер, а другой -- за прекращением "Библиотеки".

   Григорьев всегда и давно интересовал меня. Его славянофильство не отнимало у него в моих глазах ни талантливости, ни ума, ни замечательных критических способностей. Я читал все, что он печатал и по общей критике, и как театральный рецензент.

   И самая его личность, по рассказам его приятеля Эдельсона и других москвичей, интересовала меня.

   Мне не случилось с ним столкнуться до того любительского спектакля, где я играл Чацкого в Кронштадте.

   Спектакль был устроен группой писателей с какой-то благотворительной целью. Софью играла молодая актриса Гринева (тогда уже жена писателя Всеволода Крестовского), я -- Чацкого, известный тогда любитель из чиновников военного министерства -- Фамусова; а Григорьев должен был исполнять Репетилова.

   Тогда-то вот в Кронштадте, в гостинице "Вена" (где мы ночевали) и произошло наше знакомство.

   Он, как я и ожидал, оказался интересным собеседником, много мне рассказывал о Флоренции, где жил в одном барском семействе в качестве преподавателя уже в последние годы.

   Наружность у него была прекрасная, с старорусским пошибом, и манера говорить -- привлекательная, с его характерным жаргоном московского литератора еще 40-х годов.

   Наша беседа происходила в бильярдной гостиницы. Григорьев казался еще трезвым, но перед ним уже стояла бутылка чего-то.

   Я как Чацкий должен был идти в театр репетировать. Но к четвертому акту, где появляется Репетилов, прибежал гонец из "Вены" сообщить, что Григорьев уже лежит на бильярде мертвецки пьяный.

   Вышел переполох. К счастью, нашелся какой-то ретивый любитель, который с грехом пополам справился с ролью Репетилова.

   Так я и на другой день не видал Григорьева. Но потом возобновил наше знакомство, и он предложил мне какую-то статью, которую только еще задумал; но взял аванс, который так и ушел с ним в могилу. Вскоре он попал за, долги в долговое отделение и, когда его оттуда выкупили, вскоре скоропостижно умер.