В подвале 633 школы сделали бомбоубежище, куда ходили жители окрестных домов, а по домам бесплатно проводили радио, чтобы слышать фразу «Граждане, воздушная тревога!», хотя задолго до этого объявления начиналась пальба наших зениток и все бегом бежали в бомбоубежище. Бежали в темноте, поскольку было затемнение, а сверху с металлическим «д-ззз-инь» падали осколки снарядов. Матери они очень нравились, поскольку были тепленькие и очень часто, всю дорогу до убежища, она бежала, перекидывая из одной ладошки в другую горячий осколок металла. Ребята постарше лазали по крышам и тушили зажигалки. В общем всем было достаточно весело. Никакого ужаса войны москвичи, во всяком случае моя мать, не испытывала.
Один раз, по дороге в бомбоубежище, они увидели ярко освещенное окно на третьем этаже высокого кирпичного дома. Явно это был сигнал для немцев. Ребята и старики стали кричать, попытались разбить стекла в этой квартире, но, как это часто бывает, разбили конечно же не те. Плюнули и убежали. Много-много было обиженных людей, обиженных настолько, что они согласились бы на предательство, лишь бы увидеть поверженным Сталина и его клику.
К концу 1941 г. Школу превратили в госпиталь, а бомбоубежище для гражданских закрыли. Мой дед сумел устроить какое-то отдельное бомбоубежище для жены и дочери. Но потом и его не стало и один раз им пришлось прятаться от бомбежки в метро. Там было многолюдно и совсем неприятно. На рельсы клались деревянные помосты на которые ложились спать люди.
Так вот туда-сюда дергались, а к весне и бомбежки прекратились.
Мать о бомбежках всегда отзывалась в совершенно юмористическом ключе. Никаких взрывов и разрушений она не помнит. Много было стрельбы, взрывов, гула моторов… Интересно, что когда моя мать впервые увидела лазерное шоу, то сказала, что это так же красиво (!!!) как бомбежка Москвы – грохот, шум и прожектора, шарящие по ночному небу.
Мне она рассказывала только о двух упавших бомбах. Первая упала в помойку, невдалеке от их дома, чуть ближе к рельсовым путям и не взорвалась. А вторая, попала в дом 9, который назывался «Спичечный коробок» и то же не взорвалась, но зато пробила три-четыре этажа и влетела в квартиру, где находилась бабка с внуком. Бабка, обезумев от страха, видя как, разрушается потолок и в квартиру вваливается огромная стальная сигара авиабомбы, схватила вместо внука валенок и с ним выбежала на улицу.
С 1942 года стали работать школы. Но мать с подругами часто прогуливали занятия, поскольку никто за посещениями никто не следил, понимая, что у детей дома в то время дел было больше, чем у взрослых. Чтобы не болтаться по улицам они катались на метро, особенно любили кататься на станции «Охотный ряд» на одном из немногих в то время в Москве эскалаторов. Там от эскалатора до контролера был достаточный промежуток, поэтому можно было подняться вверх, быстро, пока никто не видит, перебежать на соседний и спуститься вниз.
Один раз им как-то удалось пробраться в гостиницу «Москва», А там они столкнулись с какой-то очень прилично одетой девочкой, которая, увидев их, грязных, оборванных, завопила: «Помогите! Охрана!» Как им удалось удрать не попавшись мать не помнит. Ей запомнилась только девочка, которая в холле гостиницы на огромном ковре играла в мячик, как бы и не замечая ни войны, ни голода, ни бомбежек.
Да и многих людей в Москве, война как бы не затронула. Тетка моя, Нина Дмитриевна Шаманова, будучи в дружеских отношениях с Надеждой Тарасовой, , в 1943 году ходила в Большой театр, в правительственную ложу, объедалась пирожными, веселилась и танцевала с разными молодыми людьми в холле. Хотя не забывала о своей сводной сестре – моей матери, и приносила ей, запрятанное в носовой платок пирожное.
Люди уровнем пониже кислая капуста
Видимо к середине войны дети совсем перестали ходить в школу, поскольку каждый день в школах стали давать по бублику. Естественно, моя мать больше не прогуляла ни одного дня, да и остальные ее подруги тоже. Дети из совсем нищих семей бублик не съедали, а приносили его домой и продавали тут же у булочной, поскольку бублик был дорогой и на него можно было купить буханку черного хлеба. А то говорят «калачом в школу не заманишь».
Свободное копирование
