В это время я уже был учеником томского уездного училища, единственного тогда казенного учебного заведения в городе, где соединялись все классы и сословия: дворяне, купцы, мещане, солдатские дети и дети крестьян. Дворянское сословие представлялось детьми чиновников, которые ходили в училище для проформы, чтобы только не повесничать и не баловаться дома; но учиться, как учились мещане, солдатские дети и крестьяне, никто из чиновничьих детей и не думал; учителя их никогда ни о чем не спрашивали, смотрели на них, как на сословие привилегированное, имевшее право ничего не делать. Сидели они все на первой и второй лавке во всех трех классах училища, а плебеи держались на задних скамейках.
Учителей во всех трех классах (приготовиительном, первом и втором) было только трое: в первом приготовительном классе учил всем предметам Виноградов (имени его не помню). В первом классе учил тоже всем предметам Александр Алексеевич Глаголев. В последнем, втором, классе был учителем всего Павлин Алексеевич Попов. Директор училища, Новотроицкий, находясь постоянно во время ученья во втором классе, сидел за особым столом, в углу, со своим секретарем.
Надзирателей никаких не существовало; наблюдение за приходящими в училище с разных концов города учениками предоставлялось до прихода учителей двум сторожам, добродушнейшего свойства отставным солдатам, которые жили в особой каморке при училище и ни о каком наблюдении за учениками не думали. Оба они занимались в свободные часы, т. е. все послеобеденное время (когда училище было заперто), ловлей соловьев и других певчих птиц, которых потом продавали охотникам и любителям. Вся сторожка была увешана поэтому множеством нитяных и деревянных клеток, с певчими птицами, и страшно прокурена махоркой. Не смотря, однако же, на крепкий и едкий запах этой сторожки, где, сверх махорки, носились в спертом воздухе и другие спиртуозные вещества, распределить которые по сортам не взялась бы никакая химия,-- ученики училища любили там толочься в дурную погоду. В хорошую погоду, преимущественно зимой, устраивались на дворе училища кулачные бои, стена на стену, где участвовали одни плебеи без детей чиновников; только сын одного из советников губернского правления, Кротова, родом сибиряка и сам сибиряк, крепкий и здоровый парень, решался биться с плебеями на кулаки. Когда происходили бои, кто-нибудь из учеников становился за калиткой и давал знать товарищам, что учитель подходит, тогда бой прекращался; раскрасневшиеся, с разбитыми носами и украшенные синяками, бойцы усаживались на лавки. Учитель всегда знал что происходило перед его приходом, знал это и директор, но ни тот, ни другой не мешались в это дело. Довольно было того, что ученики аккуратно ходили на лекции и учились сносно.
Когда приближалась пора экзамену, который производился публично на акте училища, в присутствие его властей и высших городских сановников: губернатора, вице-губернатора председателя губернского правления, казенной палаты и т. п.,-- детей солдат, мещан, купцов и прочих низших сословий экзаменовали как следует, правильно и выдавали каждому, по степени его знания, свидетельство: похвальный лист, а иных награждали и книгами. С детьми чиновников дело было иначе: каждого из них учитель того класса, в котором он находился, приглашал к себе в дом и там проходил с ним ту часть предмета, которую намерен был спросить,-- ученик вызубривал ответ и очень исправно отвечал на экзамене.
