Сам Всеволод Сергеевич Соловьев никогда не рисковал сделаться драматургом, хотя несколько раз говорил со мной о пьесе. Он был слишком нервен и болезнен, чтобы пережить первое представление. Вдобавок он был очень невысокого мнения об артистах.
Большие квартиры, к которым он имел пристрастие, создали вокруг него целый цикл знакомых. В начале его житья в Петербурге к нему, по его словам, часто заходил Достоевский Федор Михайлович, особенно после своих эпилептических припадков.
Он сидел у него хмурый, желчный, говоря, что ни к кому не может заходить после припадков, кроме него.
Однажды, когда он как раз находился в самом скверном настроении, вошел Николай Петрович Вагнер.
Достоевский с удивлением посмотрел на него. Хозяин назвал фамилию вошедшего. Достоевский сказал:
— Очень рад.
Вагнер вышел из себя.
— Как рад! Вы меня не знаете?
— В первый раз вижу.
— Я Вагнер, профессор зоологии, Кот-Мурлыка.
— В первый раз вижу.
— Как! Вы у меня сотрудничали в "Свете"!
— Никогда.
Достоевский под влиянием припадка эпилепсии вышучивал Вагнера, против которого что-то имел. Тот схватил шапку и ушел.
Потом Соловьев спрашивал у Федора Михайловича:
— В самом деле вы не знаете Вагнера? Федор Михайлович подумал и сказал:
— Кажется, знаю. Сразу не вспомнил.
Потом стоило мне некоторого труда уговорить Кота-Мурлыку сотрудничать в "Севере", который я начал издавать с Соловьевым. Никак не мог Николай Петрович забыть происшедшего эпизода.
Я не был его свидетелем и передаю только со слов Всеволода Сергеевича.
Свободное копирование
