Мемуарист » Авторы » Petr_Gnedich » П.П. Чистяков - 1

П.П. Чистяков - 1

01.11.1875
С.-Петербург, Ленинградская, Россия

Исключением из преподавателей являлся Павел Петрович Чистяков[1]. Это был тверской мужичонка, с хитрыми прищуренными глазами, большеголовый, маленький, с ястребиным носом. Кончил он академический курс чуть ли не тридцати лет. Он написал две известные программы на малую и большую золотую медаль: "Патриарха Гермогена в тюрьме" и "Ссору на свадьбе Василия Темного". Обе композиции трактованы театрально, особенно первая; ни дать ни взять поставлена живая картина в клубе художников. Но по технике и по экспрессии эти композиции достойны внимания. Надо удивляться, как простой русский парень, плохо знакомый с археологией, мог написать эти робкие и в то же время блестящие композиции. Они были не только головой выше произведений его учителей, — начиная с "Осады Пскова" Брюллова, но бесконечно выше картин последующих художников — Пле-шаковых, Невревых, Венигов и прочих. Еще не ставилась на сцену "Смерть Иоанна Грозного", еще Шишков не писал своих бонбоньерочных декораций, а Шварц не делал своих композиций, — а уж Чистяков прокладывал новые дороги в компановке исторических сцен. Из глупо-наивной темы — "Софья Витовтовна срывает пояс с Василия Косого на свадьбе Василия Темного" — он сделал реальную жанровую сцену. Если Академия осталась верна своим заветам в измышлении тем, то юный конкурент ей ответил:

— А я, матушка, не напишу по твоим указкам: вот тебе работа совсем по-новому.

Измышление тем для конкурентов — одна из самых смехотворных страниц в истории Академии. Если просмотреть ряд предложенных программ, — перед ними бледнеют все афоризмы Козьмы Пруткова.

В 1800 году была дана такая тема: "К Андроклу, укрывающемуся в пещере, нечаянно пришел лев, у которого одна лапа была повреждена и окровавлена. Стенанием он своим изъявлял боль и мученье. Сперва, как Андрокл увидел приходящего зверя, весь от страха оцепенел, но потом, как в самом деле оказалось, что он в свое обиталище вошел, увидел Андрокла, кроющегося в углу, смирно и кротко к нему пришед, подняв лапу, кажет и протягивает, аки бы казалось, что он от него помощи требует".

А вот программа из русской истории:

"О удержании Владимиром нанесенного от Рогнеды на него сонного и на тот же час пробудившегося удара ножом" [И. А. X. 1764–1914, Т.Н. Стр. 179].

Можно сказать: да ведь эти темы давались в XVIII столетии!

А чем же тема, на которую писал Семирадский свою программу на золотую медаль в 1870 году — "Доверие Александра Македонского к врачу Филиппу во время болезни" — .ушла далеко от "Андроклов и К®" XVIII века?

[1] Чистяков Павел Петрович (1832–1919), родился в селе Пруды Тверской губ., в крестьянской семье. Первоначальное образование получил в уездном училище в городе Бежецке. В 1862 г. едет за границу в качестве стипендиата Академии Художеств. Художник С.П. Яремич в посвященной ему монографии, также как и П.П. Гнедич, отмечает совершенно особое положение, которое Чистяков занял в Академии Художеств, где он последние годы был преподавателем. Профессора-чиновники заботились только о своих местах и связанных с ними выгодах. Старшинство в званиях, чины, ордена, заказы — вот куда уходила вся их энергия. Чистяков оставался в тени. Ему не была предоставлена руководящая роль и, несмотря на это, такие художники, капитальнейшие мастера, как Репин, Поленов, В.М. Васнецов, Суриков, Серов, Врубель, Борисов-Мусатов связывают свою судьбу с личностью Чистякова. Он ясно понимал все ничтожество профессорской среды, не изменившей к нему высокомерного отношения на протяжении трех десятилетий. В письмах к В.Е. Савинскому он оставил необыкновенно суровый и в то же время справедливый приговор о своих собратьях по профессуре: "Гниль гнилью и останется, и след от них если и останется, то разве гниль и на кладбище". И другой раз еще более образно выражена та же мысль: "Верьте, что в мире все переменяется. Колесо идет, кружит безостановочно, и что теперь наверху, то, надо полагать, будет внизу. Теперь я вижу наверху грязь неисходную и верю, что грязь эта провалится". К ученикам Чистяков был очень строг и требователен. "Я, говорил он, их словно щенят — без жалости в воду. Пусть тонут. Сильный-то выплывет. А искусству трухи не надо. Искусство ревниво". — О. Форш, С.П. Яремич. Павел Петрович Чистяков. Ленинград, 1928 г., стр. 7, 49.

Опубликовано 23.08.2016 в 13:19