17 февр[аля]. В трамвае встретил моего бывшего ученика т. Суворова, делавшего вместе с Рабиновичем гигантскую раскрашенную скульптуру во время нашей работы в Доме печати. Он сказал, что знает о предстоящем моем выступлении в горкоме 18 февр[аля] и очень волнуется, т.к. думает, что мне хотят там устроить погром.
Я ответил, что это так и быть должно, но, конечно, никакого погрома не боюсь.
Далее он сказал, что вел переговоры этим летом с кооперативом художников. Председатель правления спросил его: «Вы, кажется, работали с Филоновым, а затем порвали с ним?» Суворов ответил, что действительно работает и сейчас в установке на нашу школу. Тогда тот предложил ему: «Ну так напишите нам свое отречение от Филонова». Суворов отказался; контрактация по этой ли, по другой ли причинам не состоялась.
Я передал ему, что также летом получил оттуда же предложение о контрактации, но отказался, т.к. знаю, что дела там ведутся неправильно. Тогда Суворов сказал: «Зайцев по секрету передал т. Почтенному, тот передал по секрету своей жене, а жена мне, что Зайцеву ночью, во время товарищеской пирушки, его собутыльник сказал, что при раздаче работ у них в кооперативе художников женщин-художниц пытаются принудить отдаться распределителям заказов, работодателям, угрожая отказом в работе. Фамилия этого человека Браиловский — один из главных работников изо-кооператива художников. Утром после этого разговора, спохватившись, что проговорился, он прибежал и стал упрашивать Зайцева никому не говорить об их полупьяном разговоре».
Свободное копирование
