В назначенный для спектакля вечер я сидела одетая и загримированная в ожидании вестей из театра, куда вперед выехали мой поверенный Хессин, П. Н. Владимиров и Павел Гончаров разузнать, какое настроение там царит и могу ли я приехать. Несмотря на заверения Рогова, что мне не угрожает никакая опасность, мои друзья хотели сперва лично в этом убедиться. Они смешались с солдатами и прислушивались к тому, что говорилось в их среде. Сперва они нашли довольно враждебное ко мне отношение со стороны солдат. Под этим впечатлением они дали мне знать, что ехать мне пока нельзя. Но когда они стали им говорить, что я замечательная артистка и что когда они меня увидят, то придут в восторг, - настроение солдат постепенно изменилось, и когда мои друзья в этом убедились, они отрядили Рогова доставить меня в театр.
Я была ни жива ни мертва и плохо соображала, что творится кругом. Многие артисты нашего балета приехали в театр и стояли за кулисами, и все очень волновались, как волновались и сами устроители вечера. Да и Рогов, несмотря на все его заверения, потом сознался, что безумно волновался до последней минуты. Несмотря на грим, я была бледна как полотно, и понятно: я страшно тревожилась за свое выступление, и в особенности за Вову, которого оставила одного дома, не зная, что меня ожидает.
Не без колебания и страха стояла я за кулисами, пока наконец решилась выйти на сцену. Что тут произошло, трудно описать. Вся публика в зале встала со своих мест и приветствовала меня громом аплодисментов и такими овациями, что оркестр должен был прервать начатую музыку, так как все равно ничего не было слышно. Довольно долго все это продолжалось, Рогов говорит, что по крайней мере с четверть часа, пока я наконец могла исполнить свой номер. После того как я протанцевала свою «Русскую», овациям не было конца, и мне пришлось повторить ее еще раз и, если бы хватило сил, могла бы повторить и в третий раз, так меня приняли, но сил больше не было никаких. Солдаты бросали фуражки на сцену от восторга. За кулисами многие плакали, до того был резок переход от волнений и опасений к полному восторгу всей залы. Вернулась я домой усталой, но с облегченным сердцем, что я выполнила свое обещание и все обошлось благополучно, но чего это мне стоило, мало кто знал.
Это было мое последнее выступление на сцене в России, моя лебединая песнь… и как раз я танцевала в последний раз на той же сцене театра Консерватории, на которой выступила впервые, когда там еще был Большой театр.
