В этот сезон, когда я часто танцевала «Дочь фараона», мне очень нравился гусар Николай Николаевич Скалон, очень милый и симпатичный малый, которого все просто звали Баба Скалон. У него была связь с графиней X., о которой все в городе знали. Я пустила в ход все свое кокетство, чтобы заставить Скалона увлечься мною, и этого достигла. У гусар была, как у многих гвардейских полков, своя абонементная ложа на балет, и Скалон стал бывать на всех моих представлениях. Он приезжал в театр до начала представления, чтобы не пропустить момента моего выхода на сцену. Он часто стал бывать у меня на даче в Стрельне, и все его очень полюбили. Когда я ездила летом на Сиверскую, к родителям в их имение Красницы, и мне приходилось тратить часа два на дорогу туда, Скалон провожал меня до Сиверской, а потом снова приезжал на станцию за мною, чтобы проводить обратно в город. Он был веселый, милый, и все его любили. Никто не предвидел, что ему суждено было погибнуть от таившейся в нем уже тогда болезни. Он умер сравнительно молодым от прогрессивного паралича и последнее время лежал в клинике, где и скончался. Я была на его похоронах и положила маленький букетик фиалок на его гроб. Потом я получила от его брата трогательное письмо с выражением благодарности за это. На память о нем у меня остался его подарок, прелестные маленькие часы для ношения в петлице: снаружи был виден только миниатюрный циферблат, окруженный бриллиантами, а механизм был спрятан позади.
