Дневник обыкновенной девушки - 8

16 августа.

Письмо Насте

     Дорогая подруга Настя! Только вчера мы приехали в Москву. Вот уже десять дней прошло, как мы расстались с тобой. Расскажу по по­рядку о нашем путешествии.

Когда лодка отошла от берега, такая тоска меня забрала, что я места себе не находила. И удивлялась: как случилось, что мы даже на про­щанье не поцеловались? И почему у меня ощущение, что мы больше не встретимся?..

Неслышно скользит лодка, уходит вдаль твоя, дорогая для меня, фигурка... Я машу и машу платком, и слезы просятся наружу. Когда ты скрылась, я не могла оторвать глаз от прекрасных Хвалынских гор. Эти горы и этот город стали для меня родными. Но вот и пристань, где я вы­садилась полтора месяца назад. Папа взял здесь  бидон пива, и мы поплыли дальше. Здесь и порвалась последняя связь с Хвалынском.

Новые впечатления охватили меня. С нашей маленькой лодки как-то по-особому ощущается могучий простор и необъятная красота Волги. Справа – лесистые горы. Папа рассказывает о них древние легенды. Но больше о гражданской войне – тут шли особенно сильные бои, в районе Вольска и Хвалынска. Люблю я слушать папу об этих днях – вот было время! Наши дни тоже интересные, но какие-то они уж очень «приличные»...

На ночь мы остановились на пустынном песчаном берегу. Разожгли костер, а утром пошли дальше. Днем поднялся ветер, Волга разбушева­лась. Я тоже села на весла, и мы с папой с трудом удерживали лодку против ветра. А Леля тряслась от страха, и глазенки ее были такие же, как у Яди, когда она тонула у острова.

Из-за ветра нам все же пришлось встать у берега и спрятаться в кустах. К вечеру затихло, и мы поплыли дальше. Ночь пришла черная-черная. Только на реке какие-то огни. Папа в них разбирается и спокой­но плывет. Вдруг нам навстречу – пароход, а сзади нас догоняет другой.

И мне и маме казалось, что оба парохода плывут прямо на нас. А Леля зарылась на дно лодки и захныкала: «Я боюсь». А папа спокой­но и неторопливо загребает веслами и посмеивается. Мама стала требо­вать, чтобы подойти к берегу. «И тебе, Нина, страшно?» – спросил меня папа. И я призналась, что мне тоже страшно. Только после этого он по­вернул к берегу. Но в темноте дров мы не нашли, и мириады комаров напали на нас. Кое-как улеглись на дне лодки, спрятались под простыни.

А днем опять боролись с низовым ветром, который поднимал такие волны, что наша лодка совершенно скрывалась среди них. Но папа так умело вел лодку, что ни одной капли к нам не плеснулось... До Вольска все же не доплыли. Пришлось опять ночевать в лесу. Приютились в каком-то шалаше, и ночь была замечательной. Сидели у костра, и папа опять рассказывал о гражданской войне на Волге и Кавказе.

Утром мы подошли к Вольску, но снова поднялся ветер. Я тоже сиде­ла на веслах и сделала что-то неправильное. Лодка развернулась бор­том к волне, и нас захлестнуло. Папа разозлился, крепко обругал меня. Пришлось возвращаться к берегу и сушиться.

Только днем, когда шторм затих, мы подошли к Вольску. Город мне понравился, он шумней, оживленней Хвалынска. Мы купили здесь про­дуктов, папа взял для себя водки и пива, а для нас с Лелей печенья и конфет. Здесь же на берегу мы купались. Берег здесь хороший, сразу глубоко. Но я не боялась; на лодке посмеивался (после стопочки водки!) папка и дразнил меня тем, что я боюсь глубины.

Ночевали мы недалеко от Вольска. Ночью поднялся ветер, сорвал наши балаганчики. До утра сидели у костра. Утром обнаружили, что наши конфеты перемешались с песком. Однако мы с Лелей, кое-как обчистив их, съели, не смущаясь, что скрежещет на зубах. Папа и мама, узнав об этом, обхохотались.

Днем подошли к Воскресенску. Здесь опять приключение: проходя­щие пароходы накатили на берег такие волны, что нашу лодку захлестну­ло и перемочило все вещи. Пришлось опять сушиться, а папе еще до­бавлять пива.

В этот день мы подъехали к Марксштадту, немецкому городу. На ночлег спустились ниже и спокойно у костра ночевали. Папа сварил замечательную кашу. Потом долго пили чай и пели песни.

На другой день подъехали к Саратову. Когда мы подходили к берегу, около нас проскочила моторная лодка и резанула мальчика. Как он, Настя, кричал! Но не утонул, спасли. Говорили потом, что у мальчика оторвало руку вместе с плечом.

Два дня мы жили в Саратове, смотрели город. Хороший город – большой, красивый. Особенно мне понравился городской сад. Его здесь зовут «Липки». Много цветов, зелени, тени, фонтанов.

Из Саратова выехали в четыре часа дня, а утром – Москва!

Так прошло наше путешествие. Хорошее путешествие, но мне не хва­тало тебя. Особенно вечерами у костра или когда лодка тихо шла по стрежню Волги, а мимо плыли лесистые горы, – и мысли о тебе. Что сейчас делаешь?

В Москве никого нет и делать нечего. Хочется увидеть тебя и... поце­ловать! Зря мы с тобой не поцеловались.

Настюша, пиши дневник. Тогда все воспоминания будут яркими. А из дневника присылай выдержки.

Какой длинный год впереди! И учиться нет охоты.

Пиши скорее, Настя, скучаю по тебе. Проклятая бумага – на ней и сотой доли не передаешь того, о чем тоскует сердце... Жить бы нам вместе, вот было б счастье!..

Твоя до гроба Нина.