Большое удовольствие доставляли нам приезды в Машук Димитрия Васильевича Болдырева. Его талант, философский и художественный, дал бы блестящие результаты, если бы не преждевременная гибель его во время гражданской войны.
Любили мы его за разносторонние интересы, остроумие и благородный характер. И мальчики наши, особенно старший, Володя, увлекались им. Нередко он, человек высокого роста, брал за руку маленького Володю и отправлялся с ним гулять по парку, импровизируя художественные рассказы, часто из средневековой истории. Возможно, что эти беседы так глубоко запали в душу нашего сына, что он, поступив в университет, стал специально заниматься прежде всего историею средних веков и историею вообще у проф. Гревса, Добиаш- Рождественской и Карсавина в Петербурге и у проф. Ф. Лота в Сорбонне, и потом перешел на историю средневековой философии у проф. Э. Жильсона.
С Александрою Михайловною Петрункевич мы были знакомы давно. Она была доцентом Высших Женских курсов по кафедре истории Западной Европы. Ею были написаны два исследования — о Маргарите Ангулемской и о Кола–ди- Риенци. Она была преподавательницею истории в гимназии Стоюниной и проявляла свою талантливость не только как учительница, но и как оратор, когда выступала с речами на различных торжествах. Если ко всему сказанному прибавить еще, что обитатели Константинова и мы с женою любили играть в теннис, понятно будет, что наше общение с ними летом было весьма оживленным.
Мы с детьми, нянею и Адель Ивановною делали большие прогулки, часто ходили за грибами, а Мария Николаевна и моя мать много читали вместе. Очень насмешило нас однажды саркастическое замечание наших мальчиков, Володи и Бори, по поводу этих чтений: «Бабушки не позволяют нам говорить дурных слов, а сами что читают? — «Идиот», «Бесы», «Мужики».
После обеда и после ужина я читал детям какое‑либо художественное произведение русской или иностранной литературы. По мере подрастания детей изменялся и выбор предметов чтения. Так, в 1913 г. мы уже читали «Давида Копперфильда».