Я с детства любила всякую живность, особенно животных, с которыми интересно общаться. Когда я была во втором или третьем классе, мама купила мне двух декоративных белых крыс (не путайте с серыми дикими крысами-пасюками). Это очень умные и чистоплотные животные, которые легко приручаются. Я дрессировала их, и они оказались отличными акробатами. Но почему-то никто из взрослых не разделял моих восторгов!
Потом наступили тяжёлые времена - 1937-й год, жизнь в ссылке, война, тяжёлые послевоенные годы. Было не до питомцев. В студенчестве я встретила много родственных душ - одни интересовались беспозвоночными животными (это огромный разнообразный мир!), другие - земноводными и пресмыкающимися. Были и увлечённые любители птиц. Один из них - Боря Голов. Я уже писала о нём - мы учились в одной группе, а когда он, окончив аспирантуру, уехал домой в Полтаву, мы ездили к нему в гости. Дома у него всегда жили разные птицы - и в комнате, и в большой вольере во дворе, и просто во дворе. Ему постоянно приносили то подранков, то выпавших птенцов. Жили подолгу у него вороны, галки, сизоворонка, сойка, клушица и другие птицы. Об их нравах и взаимоотношениях с собаками и кошкой он очень интересно рассказывал в своих воспоминаниях.
Но самой интересной была семья Рюрика и Эли Бёме. У них в московской квартире временами был целый зоопарк - до 100 видов птиц, и отечественных, и заморских. Птицам была выделена отдельная комната, и только попугай жако Гоша жил на кухне. Он больше других общался с людьми, был очень привязан к Рюрику и изумительно точно подражал его голосу, причём говорил "по делу". Так, вечерами, смущал гостей, голосом Рюрика заявляя: "Пора спать", "Спокойной ночи". Из других птиц у них жила сказочная синяя птица! (по научному - фиолетовый дрозд).
Моя подруга Наташа Баевская привезла из практических работ двух очаровательных длинноухих тушканчиков, которые жили в её квартире без клетки и свободно скакали по дому до тех пор, пока не стали грызть обои и плинтуса.
На летней практике я близко познакомилась с бобрами, потом дружила с медвежонком Фёклой и привезла из Баргузинского заповедника домой бурундука (см. главку "Байкал").
Когда наши с мамой квартирные дела (вернее, жилищные условия) наладились, я купила чижика Чижулю, который жил у нас 12 лет - полтора птичьих века! Он много и хорошо пел и стал совсем ручным. Когда я работала за столом, Чижуля любил сидеть у меня на плече, "разговаривал", чтобы привлечь моё внимание, тихонько клевал меня в ухо или дёргал за волосы. Прилетал на протянутую ладонь, брал изо рта зёрнышки конопли. Как-то я купила ему подружку - чижиху, но дружбы не получилось - она оказалась вздорной и наглой особой: гоняла его, не подпускала к кормушке. Бывало, наестся первая, взлетит на жёрдочку, а только он спустится к кормушке - тут же возвращается и отгоняет его. Однажды летом мы спали с открытым окном (а окно выходило на Нескучный Сад) и проснулись от отчаянного чижиного крика. Видим - клетка пуста, Чижуля сидит на шкафу и кричит! "Дамы" след простыл, но он не полетел за ней и "жалуется"!
Как они выбрались из клетки, я так и не поняла. Старая клетка была маловата для двоих, большую покупать было дорого, и я решила увеличить первоначальные апартаменты собственными силами - приделала сверху второй этаж из каркаса старого абажура, "переплела" его частой сеткой из толстых ниток. Дверца клетки была заперта, дыры в сетке не было видно.
Ещё подолгу жили у меня красавец щегол, синицы - большая, хохлатая, московка, а также длиннохвостая - очаровательный маленький пушистый шарик с крошечной головкой, живыми глазками и непропорционально длинным хвостом. Всем им позволялось летать по комнате, купаться на столе в ванночке с водой, что все мои птицы очень любили. А на Новый год в комнате была ёлка с живыми птицами!!!
Кроме этих постоянных членов семейства живали у меня и временные постояльцы, которых мне доверяли мои друзья - любители птиц на то время, когда им приходилось уезжать из Москвы. Так мне довелось поближе познакомиться с дроздом рябинником - удивительно кокетливой птицей, поражавшей своим любопытством, разнообразием поз и телодвижений, которые успешно заменяли ей мимику человеческого лица. Любопытней дрозда был только сорочёнок, пробывший у меня короткое время. Из других постояльцев запомнился жаворонок-подранок, который жил в специальной клетке с парусиновым верхом (чтобы не ушибся, взлетая). Как тут было не вспомнить жаворонков, гнездившихся где-то на пустыре возле метро Черёмушки, заливисто певших каждую весну высоко в небе, когда мы поселились там в 1968 году. А тут поглядела вблизи, что же это за певец такую радостную вдохновенную песню дарит миру. Сердце сжимается. Жили у меня ещё скворец, сорокопут-жулан и даже соловей, который тихонько попевал! Кстати, приходилось ли вам посмотреть вблизи и прислушаться, как поёт скворец?
Тогда послушайте:
Сегодня на заборе пел скворец.
Пел, запрокинув голову нелепо.
Так язычком вибрировал певец,
Как будто пил синеющее небо!
И в горле клокотали бубенцы,
Вокруг лучи, как бабочки, порхали,
И липы, словно жёлтые птенцы,
Под солнцем изумлённо обсыхали.
Прикрыв от удовольствия глаза,
Он так, чертёнок, пел самозабвенно,
Что мне хотелось выпить небеса,
Перед былинкой преклонить колена!..
(Автора не знаю. Написано в Одессе. На вырезке - мамина "резолюция": Доченьке.)
Ещё я рассказывала уже о ручных галчатах Гале и Коле из живого уголка Городской юннатской станции, которых я на выходные дни и праздники забирала к себе домой, и о ручном большом пёстром дятле-звонаре.
От общения со всей этой компанией я получала массу удовольствия.
Свободное копирование
