Были и другие «дикоорганизованные» отпуска. Я уже говорила, что дружеские отношения в университетской компании (начавшиеся 1948-51г.) сохранились на долгие годы. Собирались по разным поводам у кого-то на дому, ездили в ближайшие заповедники. Из более близких мне центров притяжения оказались Яша Гуревич (у него и в университетские годы и позже собирались наибольшее число людей), и семейство Вронских – Ляля и Боб, чуть младше нас (дети упоминавшегося выше геолога и поэта Б.И. Вронского и его чудесной гостеприимнейшей жены Варсеники Мисроповны). Все люди очень разные, но объединяла нас какая то общая благожелательность общность.
Боря Голов и Яша Гуревич были взрослее нас, бывших школьников. Они прошли войну. Боря служил солдатом на границе с Финляндией. Тяжёлые бои, отступление. Чудом выжил – немецкая мина угодила в его окоп, который он оставил минуту назад.
Ленинградская блокада, настоящий голод. Весной вытаивали из-под снега убитых ещё осенью лошадей, вырезали куски мяса, долго варили и крепко солили. И, хотя конина
Отдавала тухлятиной, она помогала людям выжить.
Ребятам, пришедшим в Университет после войны, было очень трудно учиться. Школьные годы были далеко позади, но жажда знаний и стремление получить любимую профессию были так сильны, что на старших курсах они выходили в круглые отличники. Так Борин сосед по общежитию Алёша Загуляев, перенёсший контузию, вставал раньше всех и всё время до лекций и после них уходил в библиотеку-читальню, которая была открыта с 6 утра до 12 ночи. Потом он стал крупным энтамологом.
Сам Боря был прирождённым орнитологом, с детства знакомство с каждой новой птицей и зверьком было для него событием. В студенчестве и после он был весёлым общительным, знал на память много стихов, хорошо пел в студенческом хоре и в компании. После аспирантуры он вернулся на родину в Полтаву и преподавал там в Институте, но наши связи не оборвались – друзья ездили к нему в гости – там был собственный дом, огороженный двор с большой вольерой для птиц и мастерской, где он собственноручно делал лодки (такое вот хобби) для себя и своих друзей.
По мере возможности он выбирался на природу с кем-то из друзей, семьёй, а в летние каникулы на реке под Полтавой возникал палаточный лагерь с гостями из Москвы, которые приезжали сюда сами, а потом уже с детьми подростками.
Я побывала там в 1985 году. Остались незабываемые впечатления – вот где отдых! Лес, река, свободное от городских забот общение с друзьями – простой незатейливый быт. Рано утром наши «мальчики» ловили рыбу, - девочки готовили еду на костре. В обед часто была уха (по-рыбацки) и вкуснейшая свежепойманная рыба (а не перемороженная, как в Москве). Купались, плавали.
Вокруг лагеря лесок, в котором попадались дикие груши, кизил, шиповник. Речка очень быстрая. Ребята уходили вверх по течению и, не прилагая никаких усилий, сплавлялись домой к лагерю – но выгрести к берегу было нелегко.
Возле палатки Феликса образовалась «творильня», где мы собирались и занимались всякими рукоделиями. Наташа, используя свободное время, начала вязать себе крючком кружевную кофточку.
Под руководством Бори и (уже профессора) Алёши Бызова плели из корней ивняка сухарницы, кашпо, корзины. А до этого надо было заготовить эти корни, вымочить, расщепить на ленты, набрать хворосту для костра, перемыть посуду.
Симпатично отпраздновали Феликсу день рождения. Боря вырезал из дерева коня, везущего воз – с подписью – «за многолетний труд на семейном поприще», кто-то сплёл набор корзиночек, которые, как матрёшки вкладываются одна в другую, ещё была корзинка для грибов, кашпо для сухих цветов, какая-то вкуснятина. Нина (его жена) связала красивый тёплый шарф. Играли в бадминтон, занимались стрельбой из лука.
Продукты Боря провозил на машине из Полтавы, остальное и молоко покупали в ближайшей деревне.
Покой, беззаботность. И тут же со мной была моя Наташенька Баевская – самая давняя и постоянная подружка по жизни Мы жили с ней в одной палатке.
Свободное копирование
