Между тем среди общества времен Врангеля были не одни эти "думные думцы", а и другие. Например, через меня к нему прошло несколько проектов о спасении России. У меня даже была особая папка с ироническим (и я был подобен своей среде) названием "Спасители". Помню, один инженер или агроном доказывал в огромном докладе (смешно даже писать), что весь секрет в постройке множества элеваторов. Или мы уж тогда начинали с ума сходить? Другой "спаситель", простой рабочий с Корабельной стороны, написал с грамматическими ошибками большущий устав о социалистическом переустройстве общества и верноподданнически преподнес его через меня вождю антисоциалистического движения Врангелю. Между прочим, хорошо помню, что в этом проекте предполагалось даже особое расписание пищи, и непременно с бутылкой хорошего кваса на человека. Я не шучу. Третий убеждал надеяться на чудо! Сказано же в Евангелии, что если будешь иметь веру с зерно, то и гору можешь сдвинуть. Но в общем все мы очень мало думали про глубины исторического движения. Не думал и лично Врангель. И потому один из офицеров сказал мне про него однажды:
- Нет, и Врангель не сокол и не жених России! А мы не были даже дружками его... Беднота!
Хотя я и сам не знал несомненного выхода, но все это беспокоило меня и побудило написать доклад премьер-министру Кривошеину. В нем я охарактеризовал общее положение наше с точки зрения религиозной, моральной и народной. И пришел к выводам, что по всем этим пунктам мы не стоит на должной высоте. Народ не считает нас своими. Далее я спрашивал: можем ли мы измениться? Опыт трех лег борьбы показывает - нет!
А если так, то мы должны сознаться, что спасителями Родины быть не можем.
- Как вы думаете, - спрашивал я, - можем ли мы еще измениться? Я не надеюсь.
- Я тоже не надеюсь, - холодно и спокойно согласился Кривошеий.
- А если так, - закончил я чтение своего доклада, - то нам нужно готовиться к отплытию, а Бог будет спасать Родину какими-то другими путями,
Через полтора-два месяца мы с ним действительно плыли от родных берегов в Константинополь. События конца развернулись таким образом.
Освобожденная от борьбы с Польшей Красная армия надвинулась на нас с северо-запада, около днепропетровского села Каховки, и с севера. Белые вынуждены были отступать, несмотря на всю храбрость свою.
В тыл прошли слухи, что на фронте неладно. Архиереи, члены Синода, полушутя, но со страхом говорят мне:
- Пойди узнай у своего Врангеля: каково военное положение?
Я пошел. Генерал ходил по кабинету Большого дворца. Спрашиваю.
- Отлично! Только чудо может помочь большевикам. Перекоп и Джанкой неприступны!
Возвращаюсь к архиереям, утешаю их: все прекрасно! Они благодушно разъезжаются опять по монастырям, где жили.