Дневник 1867 года - 6

   От Берлина до Дрездена всего 25 Meilen {Миль (нем.).} (около 175 или 180 верст). Мы выехали без четверти семь и приехали в сорок минут двенадцатого. По дороге нам встречались сирень и черемуха, уже вполне распустившиеся. Где-то, кажется в Roderau, Федя принес мне кофею в вагон, чем меня очень порадовал <>, ужасно радуюсь всем этим мелочам). На этой станции вышла девица и сел какой-то саксонский юноша, юнкер, что ли, не знаю, но ужасно глупый, который все время курил махорку. Приехали в Дрезден. Федя пошел нанять карету и нанял за 22 зильб. (ужасно дорого). Нам принесли вещи и мы поехали. Наш возница очень хотел, чтоб мы остановились где-нибудь в "Victoria" или в "Britisch Hotel", но мы приказали нас везти в "Stadt Berlin", гостиницу, которую нам рекомендовал Яновский[1]. Кучер провез нас через весь город и остановился на площади, на отличном месте в центре города. Тотчас зазвонили в <> колокол и к нам выбежали слуги отеля. Мы попросили попроще номер. Нас повели в третий этаж по таким переходам и , что потом едва можно было найти наш номер (29). Это очень узкая и длинная комната <> с красными обоями, с двумя окнами, выходящими на площадь, очень дорогая (1 талер 10 зильб. в сутки), но неудобная. Однако мы остановились и спросили чаю, нам подали его так мало и такой слабый, что нельзя было пить. Мы наскоро собрались и пошли в галерею. Она находится близ дворца, напротив театра. За вход берут 5 зильб. (15). Мы вошли и сначала почти бегом обежали галерею, но Федя ошибся и привел меня к Мадонне Гольбейна[2]. Она мне сначала очень понравилась. <> (Галерея разделяется на две части большою беседкою, в которой находятся вышитые картины. В конце одной части находится Мадонна Гольбейна, на другом <> - Мадонна Рафаэля.) Наконец, Федя привел меня к Сикстинской Мадонне. Никакая картина до сих пор не производила на меня такого <> впечатления, как эта. Что за красота, что за невинность и грусть в этом божественном лице, столько смирения, столько страдания в этих глазах! Федя находит скорбь в улыбке. (Это очень большая картина в великолепной золоченой раме, закрытая стеклом. Да вообще все замечательные картины находятся под стеклом для избежания порчи.) На небольшом расстоянии помещены бархатные скамейки для зрителей. Здесь их немного, но всегда сидят и глубокомысленно рассматривают Мадонну. Младенец на руках богоматери мне не понравился. Федя правду сказал, что у него совсем не детское лицо. Сикст очень хорош, чудесное старческое лицо, полное благоговения перед нею. Св. Катерина {Заменено: Св. Варвара.} мне совсем не понравилась, хотя она, по-видимому, красавица, она расположена очень театрально, напыщенно, ее поза неестественна. Из ангелов мне понравился на правой стороне, который с таким прелестным выражением смотрит наверх. Сикстинская Мадонна на меня так сильно подействовала, что я не хотела ни на что более и смотреть. <>. Из галереи мы пошли на Брюллеву террасу[3]. Это довольно большая терраса над Эльбой, каменная, обсаженная деревьями (<>, липами). Здесь устроены две кофейни. Мы прошлись немного и пошли домой, я - чтобы переменить сапоги, которые мне <> жали ноги, пообедать мы решились внизу, в нашем отеле за table d'hot'om. (Здесь странный обычай обедать за table d'hot'om, в час. Кто хочет обедать попозже, тот должен брать порциями, что несколько дороже, а кто хочет, чтобы ему приносили в номер, тот платит за все вдвое.) Мы обедали внизу, в общей зале, где, впрочем, никого не было. Здесь пили Lautenheimer {Название вина (нем.); в скобках, очевидно, указана цена.} (11). (Федя меня за это бранил.) День был удивительно ясный, и вообще я была в этот день ужасно как счастлива! Пообедав, мы пошли по городу отыскивать лавку, где бы мы могли купить мне шляпу. (Здесь все ходят в соломенных круглых шляпах, я одна только в высокой и бархатной.) Но все, что нам попадалось, было такое дурное, что мы не решились купить. Мы вышли an der Promenade. Это целая аллея, очень длинная, густая, где гуляет много народу. На многих домах попадались надписи: "Hier ist eine moblierte Zimmer zu vermiethen" {Здесь сдается меблированная комната (нем.).}. Мы заходили в несколько мест, но немцы так глупы, что невыносимо: прибьют надпись к воротам дома, а не позаботятся прибить такую и к дверям, поэтому толку не добьешься. Наконец, в конце Променада мы нашли 2 mob Z в третьем этаже и отправились. Оказалось, что отдаются на месяц две довольно большие, хорошо убранные комнаты за 20 талеров. Нам уступали за 18. Но хозяйка-немка показалась нам слишком щепетильною и льстивою, и мы сказали, что дадим завтра ответ, возьмем ли мы квартиру. От нее мы узнали, что шляпу можно купить у модистки ее импер величества Konigl Majestat - Diedrich, напротив "Hotel Victoria". Мы пошли туда. Сначала нам какая-то немка показала совершенно в противоположную сторону. Но потом мы все-таки отыскали. Шляп у ней было не слишком-то много, из них самая лучшая была та, которую я выбрала (простая, белая, из грубой соломы, с розами на полях и около щеки, с двумя бархатными лентами сзади). Спросили с нас 7 талеров, но уступили за 6 1/2. Мою шляпу старую я оставила у ней, она обещала мне ее прислать в "Stadt B". Отсюда мы пошли на террасу <> Здесь на террасе мы спросили себе кофею, <>. Взяли, кажется, 5 зильб. Вечер был прекрасный, солнце садилось, и на горах, окружающих город, вдали, очень ясно очерчивались различные замки и домики. Вообще Эльба в эту минуту была очень хороша, так что даже Федя, не находивший никогда город красивым, теперь сказал, что это очень хорошо. Потом мы пошли наверх по лестнице к ресторану. Здесь в этот вечер был концерт с огромной программой. Нам предлагали войти, цена слишком ничтожная (именно, 2 1/2 зильб.), но мы лучше хотели погулять, еще успеем сходить и другой раз. Мне терраса в этот вечер очень понравилась, особенно та ее часть, которая идет направо от Эльбы. Мы сошли вниз, гуляли по саду, шли по набережной у самой Эльбы, <>, все искали отель, где можно было, по словам Майкова[4], пообедать дешево и хорошо. Но у самой набережной его не оказалось. Феде нечего теперь читать, и я боюсь, что он, пожалуй, соскучится. Он видел где-то "Былое и думы", и ему захотелось прочесть. Но он очень сожалел, что это будет стоить 2 талера. Я упросила его купить. С террасы мы пошли поскорее, пока лавки еще не заперты. <>, немцы <> бестолковы, до крайности. Наконец, где-то в магазине нам сказали, что "Былого" нет, но есть "Полярная звезда", две книги[5], стоят 3 талера. Читать нечего. Мы и купили и пошли домой, чтобы поскорее напиться чаю. Вообще в этот весь день я была удивительно счастлива. Федя был так снисходителен, ничем не раздражался, ни о чем не спорил, был весел и меня, кажется, очень любит. Я раньше заснула, но потом, когда он стал ложиться, он пришел ко мне, и мы долго с ним говорили <> (он называет меня славной, божьим человеком, говорит, что меня очень любит; дай-то бог, чтобы это было как можно до[льше]). В этот вечер мы очень долго ходили, против всякого обыкновения Феди, который ходит пешком очень мало.