Евгению Ландлеру было около пятидесяти. С брюшком, крупным носом, внешностью большого любителя пива, широкой улыбкой и хитрым взглядом, этот бывший железнодорожник, профсоюзный организатор, вожак больших стачек, оказался в критический час Венгерской Советской республики генералиссимусом профсоюзной армии и однажды лично одержал почти комедийную победу. Направляясь на передовую, он повстречал генерала, мчавшегося оттуда на мотоцикле с коляской, который тут же, на обочине, начал рапортовать: «Положение для обороны непригодно, я приказал отступить». Грубый железнодорожник не стал слушать дальше; он влепил генералу пощечину, выбросил его из коляски мотоцикла и погнал на фронт, где восстановил положение, мобилизовав рабочее население оставленного города и вооружив его старыми охотничьими ружьями, пули было приказано отливать на месте, как полвека назад. Эти мушкеты, рассказывал он, произвели адский грохот в тот момент, когда чехи не ожидали встретить никакого сопротивления, — и они обратились в бегство! В юморе Ландлера сочетались грубость и здравый смысл. Он объяснял, что бойцы еще многое могут сделать, когда офицеры считают, что по правилам военного искусства положение безвыходно. «По счастью, я ни хрена не понимал в правилах ихнего искусства!» Отстраненный от дел, Ландлер влачил жалкое существование. Он тихо умер в изгнании в 1928 г. и однажды лично одержал почти комедийную победу. Направляясь на передовую, он повстречал генерала, мчавшегося оттуда на мотоцикле с коляской, который тут же, на обочине, начал рапортовать: «Положение для обороны непригодно, я приказал отступить». Грубый железнодорожник не стал слушать дальше; он влепил генералу пощечину, выбросил его из коляски мотоцикла и погнал на фронт, где восстановил положение, мобилизовав рабочее население оставленного города и вооружив его старыми охотничьими ружьями, пули было приказано отливать на месте, как полвека назад. Эти мушкеты, рассказывал он, произвели адский грохот в тот момент, когда чехи не ожидали встретить никакого сопротивления, — и они обратились в бегство! В юморе Ландлера сочетались грубость и здравый смысл. Он объяснял, что бойцы еще многое могут сделать, когда офицеры считают, что по правилам военного искусства положение безвыходно. «По счастью, я ни хрена не понимал в правилах ихнего искусства!» Отстраненный от дел, Ландлер влачил жалкое существование. Он тихо умер в изгнании в 1928 г.
Свободное копирование
