Голод 1933 - 17

Уже смеркалось, когда мы уехали из больницы. Миша не хотел здесь оставаться ночевать и решил ехать в следующий район, находившийся в 40 километрах, где у него был хороший знакомый председатель райисполкома, у которого Миша рассчитывал переночевать, а с утра побывать на заседании бюро райпарткома. Когда мы ехали через лесок, по нам сделали несколько выстрелов, но дали промах. Шофер погнал машину километров на 85 и мы быстро доехали до следующего райцентра.

Наш рассказ председателю райисполкома о зарезанной девочке вовсе не удивил его. "Никто не знает, - сказал он, - сколько в действительности имеется случаев людоедства. В моем районе зарегистрировано больше двух десятков, это те случаи, когда люди попадаются так или иначе, а необнаруженных безусловно во много раз больше. И в самом деле, что стоит подобрать свежий труп или добить умирающего ночью и употребить его в пищу? Кто будет знать об этом, когда трупами устланы дороги и канавы, а умирают свои и чужие. В ином селе их хоть на кладбище свозят, а там, где некому этим заниматься, зарывают в канавах, в погребах. Где близко есть какое-либо углубление в земле, туда их и сволакивают иногда по несколько десятков вместе и зарывают. А вот я вам расскажу пару случаев, когда едят не чужих, как в этом случае с девочкой, а своих родных. Такие случаи нередки, но кто же о них будет знать? Так вот послушайте. Из одного села в другое приходит барышня к своей родной сестре, живущей с мужем. Барышня эта была еще в теле, поскольку ее родителям удалось сохранить корову, а детей у них больше не было. Сестра, посоветовавшись со своим супругом, взяли ночью, когда она спала, оглушили ее, затем перерезали горло, сделали все, что полагается с мясом, порубили, посолили, а на следующий день, вместо того, чтобы идти на работу в колхоз, устроили банкет. К ним пришло еще 4 человека, принесли водки и начали пить и закусывать одним мясом без хлеба, приготовленным в разных видах. Туда зашел бригадир и еще один колхозник, чтобы выгнать хозяев на работу. Пришедших также угостили водкой и мясом и пьяная компания продолжала горланить песни. Хозяин кричал: "Спасибо товарищу Сталину за счастливую и радостную жизнь! Ура! Да здравствует Сталин!" Другие подхватывали и все кричали "Ура!" Бригадир и колхозник с ним пришедший, ушли дальше, а придя в колхоз, объяснили, почему все эти люди не идут на работу. Председатель колхоза пошел в сельсовет и рассказал председателю о подозрительном изобилии мяса у колхозника, устроившего банкет. Захватив с собой еще пару человек, они пришли к гулявшим и обнаружили в бочке засоленное человеческое мясо. Будучи арестована, вся эта компания созналась, что это не первый человек, которого они едят. Мы строго требуем, чтобы в селах ежедневно производился обход всех дворов и устанавливаем наличие оставшихся в живых. Посредством такого обхода раскрыт второй подобный случай в другом селе. Зайдя в одну избу и не обнаружив двенадцатилетнего мальчика, десятский спросил, где он. Ему ответили, что Иван ушел куда-то в поисках пищи. Это удивило десятского, т.к. Иван накануне не мог ходить, а кроме того, чувствовался запах жареного мяса. Придя в сельсовет и докладывая о своем десятке, он высказал подозрение насчет этой семьи. Пришли, сделали обыск и обнаружили Ивана в бочке. А в печке жарились сделанные из него колбасы. Будучи арестованы, мать и дочь рассказали в ГПУ так, как будто речь шла о поросятах: "Сперва, - говорили они, - мы съели умершего отца. Многие ж едят, поэтому и мы решили попробовать, а когда попробовали, то оказалось, что мясо как мясо и мы его всего съели, а кости зарыли в огороде, сказав, что зарыли его целиком. Затем умер старший сын, 14-летний Степан. Поскольку мы уже съели отца, то без колебания съели и Степана втроем. А когда спросили нас, где он, мы заявили, что он ушел и это прошло незамеченным. Теперь слег Иван. Мы посоветовались, все равно же умрет через день-другой, зачем же ему зря худеть. Мы решили добить его, не ожидая естественной смерти. Крепким ударом макогона по голове добили и успели лишь немного съесть, как это было открыто". На повторные вопросы, как же они решились на такое страшное преступление, они только плечами пожимали: "Люди едят и мы ели.". На вопрос, каково мясо, дочка отвечала: "Мясо вкусное, сладкое, нежное." А старая подтверждала: "Да, да, очень хорошее мясо". Как видите, для людей, ставших людоедами, нет больше ни страха, ни отвращения к человеческому мясу. Они даже потеряли ощущение преступности своих действий. Голод и пример других искалечили немало людей, которые никак не были склонны даже к малейшей преступности, как например эта семья. Это была очень хорошая семья. Я вот только не знаю, была ли она верующей. К сожалению, я не интересовался вопросом, каковы религиозные убеждения этих людей, занимающихся людоедством. Мне кажется, что единственным, что могло бы удержать каждого человека, обреченного на голодную смерть от того, чтобы при случае не попробовать кусочек человеческого мяса, особенно, если бы его давали в приготовленном виде, это глубокое религиозное чувство, боязнь греха, страх перед ответственностью за гробом. Здесь же, в этом мире, у этих людей ничего не осталось, что могло бы их удержать перед могущественным инстинктом голода. Может удержать, главным образом, не моральное чувство, а физическое отвращение. Но может ли физическое отвращение к человеческому мясу быть сильнее отвращения к лягушкам или ужам, поедаемым с жадностью? Между прочим, известно ли вам, что женщины значительно более живучи, нежели мужчины? А ведь это так. Мужчин умирает несравненно больший процент, чем женщин."