1876 - 66

   27 августа 1876 года, пятница

   Ульм дрянной, хотя и довольно большой город. Дрянная гостиница. Дряннейшая погода с сильнейшим ветром. Приходится просидеть в дрянной комнате до 4 часов, чтобы ехать в Мюнхен.

   Напрасно Европу считают политическим союзом великих государств и народов: это не иное что, как огромная мануфактура для производства разных изделий. Все умы заняты этим производством: капиталисты и рабочие -- и между ними вечная борьба. Политика Запада занята единственно тем, чтобы побольше вырабатывать товаров и поболее сбывать их, -- и поэтому Англия и занимает первое место в политике.

   До 4 часов пополудни надобно было пробыть в этом гадком Ульме и его довольно гадком отеле. В половине 5-го с курьерским поездом отправились в Мюнхен. Только этот курьерский поезд оказался весьма не быстрым.

   Выпал неприятнейший эпизод из всего нашего странствования. Уже от самого Констанса нас начала сопровождать скука. Почти непрерывное однообразие страны особенно утомило нас, избалованных Италией и Швейцарией; торфяные пространства, очень, конечно, полезные, но и очень безобразные. Скуку нашу довершил престарелый Ульм. Затем наступила пятница -- гадчайшая из всех проведенных нами за границей дней. Дождь, ветер, чуть не до бури доходящий, холод -- все это родные братья нашей петербургской природы. Мы до половины 4-го просидели в нашем отеле, не высовывая, как говорится, носа из комнаты, вовсе не привлекательной. Одну справедливость, однако, надобно отдать нашему пристанищу -- в нем оказались обед и услуги недурны.

   Наконец, в дождь мы перебрались на железную дорогу, и хотя сказано было, что курьерский поезд отправляется в половине 4-го, однако мы прождали его более часа. Наконец поезд тронулся, и мы, нельзя сказать, помчались, но, по крайней мере поехали. Дождь с холодом ливмя лил, но мы уже были от него в безопасности. Вот, наконец, мы добрались и до Мюнхена, потонувшего перед нами во мраке. Был уже 9-й час вечера или ночи. Здесь-то и произошла настоящая суть наших бедствий. Выйдя из вагона, мы, разумеется, тотчас бросились к омнибусам, которых у дебаркадера стояло бесчисленное множество, -- чтобы скорее добраться до отеля. Не тут-то было. Нас ни один из омнибусов не принял: все места в отелях разобраны по телеграммам, и омнибусы принимали только взявших эти места заранее. Пришлось при шуме ветра и дождя блуждать по дебаркадеру, пока отыскали извозчика с помощью услужливого полицейского. Но вот мы в коляске, а дождь делает свое дело, холод также. Не раз благословлял я мои бесценные калоши, не уязвимые никакою мокротою. Наша одиссея в полумраке была очень интересна. Куда ни подъедем к отелю, везде один и тот же ответ: нет мест. Так объехали мы пять или шесть отелей. Наконец нам указали так называемую приватную квартиру, где дают комнату и больше ничего. Мы рады были и этому, чтобы не ночевать на улице. Комната, нам отведенная чуть не на высоте мансарды, оказалась недурною. Тут мы кое-как и угнездились на ночь.

   Но тут же, вероятно для того, чтобы напомнить нам наше дорогое отечество, и хотели нас надуть. Мы спросили чаю. По уговору, хозяйка должна была послать за ним в ближайший отель, чего мы и ожидали. Но ей хотелось взять с нас для себя за чай, и она подала нам своего чаю, то есть какой-то гнуснейшей травы, настоянной в холодной воде. Мы потребовали, наконец, настоящего чаю, и нам принесли его уже из отеля, хотя тоже не Бог знает какого достоинства, но все-таки похожего хоть несколько на настоящий чай. Слава Богу, никаких последствий от вчерашнего шатания для моего здоровья не произошло. Я немного только устал.