1865 - 8

14 января 1865 года, четверг

   Московское дворянство составило адрес, в котором требует созвания земской думы. Марк Любощинский читал копию с него, которая ходит здесь по рукам. Адрес еще, однако, не подписан и не подан, но решение о нем в Москве состоялось: триста два члена согласились на него, тридцать с чем-то отвергли.

   Граф Евдокимов -- весьма замечательная личность между нашими современными, знаменитостями. Из писарей он дослужился до полного генеральства и графства, приобретя на то и другое неотъемлемое право окончательным довершением покорения Кавказа. На днях он приехал с визитом к князю Суворову, который, нося громкое имя, присоединяет к нему имя доброго, но ограниченного человека и неспособного генерал-губернатора. Он очень помнил, чей он потомок, и считал себя чистокровным аристократом. Ему захотелось порисоваться перед Евдокимовым. Говоря с ним с каким-то покровительственным видом, он давал ему разными намеками чувствовать свою светлость и темноту его происхождения. Но как то были намеки, хотя и чувствительные, но не очень ясные, Евдокимов сказал ему: "Ваша светлость, кажется, затрудняетесь в точных сведениях о моей родословной. Я помогу вам. Отец мой был крепостной крестьянин, мать -- крепостная крестьянка, а я начал службу мою простым солдатом и писарем. Теперь я имею честь носить такие же аксельбанты (генерал-адъютантские), какие вижу на вашей груди. Само собой разумеется, что мне не могли доставить их ни мой отец, ни моя мать".

   Московский университет просил, чтобы ему, по примеру прошлого времени, предоставлена была цензура "Московских ведомостей". Просьба его рассматривалась в Комитете министров, который положил по ней следующую резолюцию: что прежние "Ведомости" не заключали в себе политики и что он, Комитет, вообще не считает возможным делать изъятия из законов для одного издания.

   Вот, наконец, сегодня в Совете по делам печати решился вопрос о "Московских ведомостях" по поводу записки Пржецлавского... Сущность решения состояла в том, что если "Московские ведомости" и погрешали, то это было следствием их увлечения, "морального настроения", а вовсе не политических, преступных намерений; что, впрочем, они уже и подверглись взысканию и что вообще, как заслуги их превосходят проступки, то Совет не считает справедливым подвергнуть их еще более строгому взысканию, как того требует записка г-на Пржецлавского.