2 августа 1861 года, среда
Сегодня получил множество писем, между прочим от Воронова. Он сообщает мне неутешительные вести о нашем новом министре Путятине. Во-первых, Кисловский опять входит в силу и готовится играть роль, какую играл при взбалмошном и ребячливом Норове. Во-вторых, у министра бродят странные идеи, например: что преподавание в наших училищах надо подчинить духовенству; что в университетах следует отделить вольнослушающих от студентов. Первое показывает человека, который не знает нашего духовенства, второе -- просто нелепость. Хуже всего, что он щетинится на таких людей, как Ребиндер и Воронов, и обнаруживает наклонность к Кисловскому. Это значит, что он не понимает своего положения и думает, что министерство должно опираться не на идеи и разум государственный, а на бюрократию. Из этого, по-видимому, следует, что он в нынешнем движении умов видит только пошлый либерализм, а не видит в нем настоящих потребностей народа и времени и что он хочет стать в упор этому движению.
Очень жаль, если это правда, потому что настоящее призвание министра народного просвещения в нынешнее время именно в том и состоит, чтобы отделять плевелы от пшеницы и не только не мешать расти последней, но всячески возделывать ее -- и на этом основать систему народного образования. Ковалевский последнее время добивался популярности в кругу либералов, нетвердо понимал дело отделения плевел от пшеницы и действовал слабо, боясь, с одной стороны, нарекания от крикунов и не стараясь, с другой -- последовательно и мужественно выдвигать лучшие элементы развития, -- словом, он был слаб с обеих сторон. Опять повторяю: дело в том, чтобы сдерживать крайних разнузданных прогрессистов, но стоять во главе умеренных и благоразумно руководить последними, не допуская их до отчаяния и до того, чтобы они, отказавшись от дела, в силу обстоятельств не примкнули также к крайним. Дело управления в наши дни становится сложнее, чем прежде, когда следовали одной системе: руби с плеча.
Я весь принадлежу принципу нашего политического возрождения, но с тем, чтобы оно шло рука об руку с нравственным. Первое не бывает прочно без второго.
Нация не может оставаться в застое, в неподвижности. Настоящее движение есть движение естественное. Его принцип: развиться в нравственном, умственном и экономическом отношениях, согласно духу и способностям национальным. Это движение началось с Петра, но настоящий сознательный и определенный характер его наступает только теперь. Нынешний государь дал ему санкцию освобождением крестьян. Естественно, что с этим событием национальное движение становится и неизбежным, и вопиющею потребностью. Но в этом движении надо отличать два элемента или две стороны -- искусственную, проистекающую из духа подражания и поверхностного образования, что доселе было нашим уделом, и истинную -- ту, о которой я сказал выше. Искусственный элемент породил у нас стремление к так называемому прогрессу с девизом: вперед очертя и сломя голову. Другой элемент породил тоже стремление к прогрессу, но умеренному, постепенному и по тому самому -- более прочному и плодовитому благими последствиями. Задача правительства -- отличить одно направление от другого; одно ограничивать, другому содействовать и направлять его, чтобы оно с отчаяния не впало в крайность.
Государственный человек не должен пугаться каждого симптома, которым проявляется искусственный утопический прогресс, и не считать его поводом к принятию репрессивных мер против прогресса вообще -- против прогресса в лучшем и истинном смысле.
Завтра уезжаем из Либавы. Итак,
Прощай же, море!..
Я долго, долго помнить буду
Твой шум в купальные часы!
и помяну тебя благодарным словом, если наши здоровья получат от тебя хоть малую толику пользы.
Свободное копирование
