22 декабря 1842 года
Государь спросил у Бенкендорфа: знает ли он, что произошло в университете на лекции у профессора Никитенко? Бенкендорф отвечал, что знает, но что считает это мелочью, которая не заслуживает внимания, тем более что профессор Никитенко сам постарался восстановить на одно мгновение нарушенный порядок.
-- Однако ж министр дурно сделал, что тотчас не уведомил меня об этом, -- продолжал государь; -- сказать ему это. А между тем подать мне список студентов, которые были на лекции в этот день.
Князь Волконский, которому все это передал его тесть, тотчас написал задним числом донесение министру о происшествии в университете, вследствие которого будто бы в тот же день он и министр сообща положили не доносить об этом государю как о пустяках, которыми не стоит его утруждать. Все это Бенкендорф передал императору вместе со списком студентов.
Государь сказал:
-- Если все находят это дело неважным, то и мне остается то же делать. Посмотрим список!
Он пробежал его глазами и только заметил:
-- Как мало известных имен!
Тем все и кончилось.
Между тем толки о моем аресте не умолкают. О Клейнмихеле говорят, что он охмелел от царских милостей, и впереди не ждут от него ничего другого после знаменитых приказов, еще так недавно произведших удручающее впечатление на общество смесью произвола с грубым цинизмом. И вот в каких руках сердце царево.
Свободное копирование
