1826 - 61

   4 ноября 1826 года

   Давно уже мой товарищ по университету, пылкий, остроумный Михайлов, просил меня от имени своих родителей познакомиться с ними и со всем их семейством.

   -- Сделайте нам честь вашим посещением, -- уже больше года твердит мне мой добрый товарищ, которого я очень люблю за его блестящий ум и чувствительное сердце.

   Отец его действительный статский советник и правитель канцелярии министра внутренних дел. Живут они если не роскошно, то с соблюдением всех правил светского этикета. Я, в моем потертом мундиришке и значительно поношенных сапогах, считал себя не у места в их гостиной и потому постоянно уклонялся от приглашений товарища. Но теперь приближение экзаменов заставило меня изменить мое намерение. Михайлов звал меня к себе уже не с визитом к его родителям, а для того, чтобы вместе с ним заняться приготовлением к экзамену и объяснением ему некоторых темных мест.

   Итак, сегодня, после латинской лекции, мы вместе с ним отправились к нему. Товарищ немедленно представил меня своему отцу. Тот принял меня с отменною вежливостью и наговорил мне много лестного. За чайным столом, куда нас пригласили, Михайлов познакомил меня также со своей матерью: она, в свою очередь, была со мной очень любезна. Мы говорили о многом. Отец Михайлова показался мне человеком образованным, несколько самоуверенным, но вполне гуманным. В матери его много ума, начитанности, тонкости, много любезности и лишь небольшая доза той чопорности и принужденности, без которой никогда не обходятся люди так называемого "хорошего тона".

   Меньшой брат моего Михайлова, Вольдемар, или по-русски Владимир, мальчик лет четырнадцати, имеет всю пылкость своего брата, но выказывает больше основательности в уме и приверженности к занятиям, которые образуют последний. Это весьма любезный юноша: он говорит не по летам умно и красноречиво. Сестра его, девица лет семнадцати, очень миловидна. Но я с ней не говорил, и она почти все время промолчала.

   Больше всего поражают в сей семье благородный образ мыслей всех членов ее и редкая гармония их сердец. При всем разнообразии оттенков в характере каждого из них между ними полное единодушие в стремлениях и чувствах. Они, кажется, все заодно думают, любят, радуются, скорбят и потому, может быть, несколько пристрастны ко всему тому, что считают своим родным.