Последние годы, прожитые вместе в Зинаидой Александровной Миркиной, были годами, замкнутыми в круг, — круг поисков тишины, в которой разворачиваются белые крылья. Если искать, то всегда можно найти. И мы находили ее в лесу у костра и просто дома (выключив телефон и включив Баха). Есть целые лебединые сезоны, когда мы остаемся одни у моря. В два таких сезона я написал «Троицу Рублева и тринитарное сознание». Голубизна Рублева сливается для меня с синими скалами Коктебеля, и тайна Троицы — с таинством заката. Но все наши моря и костры — только точки, полосы, состояния, короткие взлеты, а не парение в поднебесье.
Гадкий утенок — существо переходное и вечно переходное. Ему не дано совершенства. Его дело — жить ради лучшего, которое приходит изнутри и стучится в сердце. Ради лучшего, которое когда-нибудь, к кому-нибудь достучится.
И вот тогда-то гадкий утенок действительно станет самим собой. Станет пустым — и до края полным.
А может, стих есть оправданье,
Мой пропуск в вечность: все заданье
Исполнено на этот миг.
Миг полон был и был велик.
Стих — просто удостоверенье,
Что остановлено мгновенье
И что божественный поток,
Минуя сердце, не протек,
А напитал его до края.
Всего одно мгновенье рая
Заслужено. И — снова труд.
Ведь снова пуст грудной сосуд…
Бог снова жаждет.
С мигом каждым
Неутолимей эта жажда,
И всё же каждое мгновенье ―
Глоток, несущий утоленье.
Свободное копирование
