В Свердловске одиссея наша закончилась. Началась жизнь в эвакуации, продлившаяся два года.
Сначала, если отвлечься от мыслей о войне, о том, цел ли Лева и что будет с папой и Павликом, все было хорошо. Семья Габы — он сам, его жена Люда и двое детей — семилетний Виля и трехлетняя Лиза, — приютив нас, оказалась не так уж стеснена. Взрослым работающим людям стало даже легче — они могли оставить на нас детей. Свердловск еще не голодал — и с месяц мы прожили вполне благополучно. Весь месяц я искала работу и вскоре нашла место учительницы истории в школе. Правда, директриса поставила условие — взять на себя преподавание какого-нибудь иностранного языка. Я выбрала французский, наивно полагая, что умения читать и говорить на нем достаточно для обучения детей. Потом я поплатилась за свою самоуверенность.
Хотя меня оформили приказом уже с августа, что давало и карточку (правда, «служащую», а не «рабочую» - тогда, как и теперь, учителя - были людьми второго сорта), но пока я оставалась свободна, ходила за продуктами в очереди, гуляла с детьми. Помню, как учила Юру и Лизу считать, обрывая по одному листочки с росшей в сквере акации. Очень много помогал мне старший мальчик Виля - поразительный по серьезности и ответственности во всем, что он делал.
Незадолго до нашего приезда в квартире случился пожар. Люда ушла рано утром в магазин, оставив детей спящими и забыв выключить электрический чайник или утюг, не помню. Огонь отрезал детскую от выхода из квартиры. Но проснувшийся Виля аккуратно завернул сестренку в одеяло, в другое завернулся сам и невредимым протащил ее сквозь огонь. И заплакал, сидя на площадке на полу, только увидев возвращающуюся мать. Потом этот мальчик стал известным математиком и педагогом, профессором Свердловского университета и автором новаторского учебника математики для начальной школы.
К концу лета, однако, обстановка в доме изменилась. Наконец приехали, с трудом вырвавшись из Одессы, родители Габы, дядя Леонид и тетя Адель, а вместе с ними его старшая сестра Женя с дочкой, двенадцатилетней Зоей. Как все много пережившие люди, они были нервны и раздражительны, особенно Женя, потерявшая мужа. Ее муж, Коля Бондаренко, в конце 30-х годов сделал характерную для того времени головокружительную карьеру — после уничтожения нескольких комплектов одесского партийного начальства он был назначен секретарем обкома и вскоре, в свою очередь, уничтожен.
Свободное копирование
