В Лефортовскую меня привезли около 5 часов утра, поместили в «Бокс».
В «Боксе» произвели тщательный обыск, вплоть до присядки и заглядывая в верхние и нижние человеческие отверстия; потом я принял душь (здесь и далее - орфография и пунктуация автора), после чего отвели в камеру.
В камере стояли две койки. На одной - лежал молодой человек лет 28 – 30, а вторую занял я.
Молодой человек по национальности оказался поляк, хорошо говоривший по русски.
Он говорил, что «Он польский офицер, из армии Андерса, не легально пробрался через польско-советскую границу в армию Андерса (??? Не понятно - генерал Андерс только 6 августа был назначен командующим польской армией), был арестован на одном из московских вокзалов.
Владислав Андерс окончив накануне первой мировой войны Петербургский пажеский корпус, он в 1914–1917 гг. служил в царской армии, в 1917–1918 гг. — в польском корпусе Ю.Довбур-Мусьницкого, впоследствии был близок к окружению маршала Э.Рыдз-Смиглы. В сентябре 1939 г. сражавшуюся с германскими войсками Новогрудскую бригаду кавалерии, которой командовал Андерс, атаковала Красная Армия, отрезавшая ей путь к румынской границе. Получивший ранение Андерс 30 сентября был взят в плен и затем помещен в госпиталь, а в декабре 1939 г. арестован. Львовская, а затем московская тюрьма….
В близи нашего окна камеры, на улице стоял громкоговоритель, передавали речь Молотова, нам ее хорошо было слышно, но плохо разборчиво.
(Возможно, это была повторная трансляция - выступление по радио В.М. МОЛОТОВА состоялось 22 июня 1941 года).
День я провел в камере; кончилась поверка, разобрал постель, лег под одеяло, ну думаю ночью ни куда не вызовут и буду спать спокойно, но мой прогноз оказался не правилен.
Только что я стал засыпать, как дверь в камеру открыли, вошел дежурный и тихим голосом назвал мою фамилию.
Я встал с постели и подумал, опять надо идти на мучение?...
Оделся, вышел из камеры, тут меня подхватили под руки два солдата и повели в следовательский корпус.
Там меня ввели в довольно большую комнату, в которой уже находилось шесть довольно выхоленных офицеров, в том числе пять офицеров мне не знакомых, но в их числе не было моего следователя.
Такого большого количества офицеров на моем допросе еще никогда не было и я подумал для каких целей их собралось так много?
В скорее эта загадка бала разгадана.
Не успел я еще оглядеться, как следует в комнате, как старший офицер, имеющий на пагонах (в петлицах) две шпалы (2 шпалы. Майор, батальонный комиссар, военинженер 2-го ранга, интендант 2-го ранга, военврач 2-го ранга, военюрист 2-го ранга.)
довольно зычным голосом, какового я еще на следствие ни разу не слышал. – закричал – «Будешь ли ты давать следователю показания или нет!»
Я перед ним стою в недоумение, я не думал, чтобы высшие офицера, так «хамски» относились с подследственными…
И отвечаю, что – «Я следователю показания даю и, что как будто бы следователь этими показаниями исписал не менее 100 страниц».
Мой ответ, как будто бы его не удовлетворил и он довольно грозно вторично закричал
- Чтожь ты мне говоришь об этих показаниях, ты давай все то, что нам надо, а эти показания мы все можем уничтожить!»
- А что если мы тебя свидетельскими показаниями уличим, и тогда, что с тобой делать?
- Я отвечаю, «Если у вас есть те или иные материалы, которые бы вам давали хоть малейший намек, что где то, когда то делом или словом я опорочил свою родную коммунистическую партию или Советскую власть или изменил им, то на основании лишь этого не надо со мной церемонится, а без суда и следствия «Расстрелять!»
« Так как я член партии, бывший рабочий, участник 3-х революций, активно боролся за Советскую власть и, если такой человек изменил своей коммунистической партии и Родине, то он не заслуживает ни какой пощады!»
Вероятно мои слова не по вкусу пришлись этому садисту и он еще громче закричал «Вот ты какой!»
И тут же отдал распоряжение своим подручным, что бы «они принесли резиновую палку».
Младшие офицеры не заставили себя долго ждать, быстро принесли резиновую палку и передали ее старшему офицеру.
Старший офицер получив в руки «орудие пытки», приказал мне снять сапоги, спустить брюки и кальсоны до кален и лечь на пол вниз животом.
Мне ничего иного не оставалось делать, как подчиниться этому «Варварскому средневековому» приказанию «гражданина офицера» иначе бы эти пять подручных «молодчиков» в офицерской форме силой бы заставили меня все это сделать.
Для меня только тут стало ясно для каких целей сюда пришли эти пять «молодчиков».
Я снял сапоги, носки, спустил до кален брюки и кальсоны, но прежде чем лечь на «Праве’ж» я сказал –
- «Если вам партия и Советское правительство дало право производить такие зверские методы следствия над невинными советскими гражданами, то я подчиняюсь и ложусь».
Свободное копирование
