1907. Ноябрь - 12

[1] О каком именно плане постановки идет речь, установить не удалось. Судя по всему, к этому замыслу относится недатированное письмо Е. В. Аничкова к Кузмину:

«Дорогой Михаил Алексеевич.

    Надеюсь, Вы не забыли о Вашем добром намерении обедать у меня в четверг.

    Очень прошу Вас пожаловать. Мы согласились с Каратыгиным, что он будет и мы совместно поговорим, как приступить к постановке Вашего балета, о чем я Вас предупреждал.

    Зачем Вы рассказали о нашем с вами разговоре Вашим друзьям?» (РНБ. Ф. 124. Ед. хр. 158. Л. 2). Сохранилась также переписка Кузмина и Бенуа по этому поводу. 12 ноября 1907 г. Кузмин писал: «…сейчас Каратыгин мне сообщил, что Вы отказались участвовать в вечере Аничкова и что будто бы мое крайне невежливое отсутствие вчера у Фокина было одной из причин этого.

    Как бы мало мне ни было дела до вечера Аничкова, как бы мало ни верил я в осуществление данного предприятия, мне очень прискорбно, если Вы имеете против меня совершенно заслуженное неудовольствие. И я очень извиняюсь.

    Вовсе не в целях оправдания я приведу следующие объяснения:

1) я вовремя совершенно не знал, что будете Вы и музыка;

2) знал, что будет только Каратыгин и я, что без нот, без Вас, без либретто делало бы совершенно бесплодным наш визит;

3) либретто отлично мог бы захватить Каратыгин и от Верховских, у которых он был накануне, и от Сомова, где он, оказывается, получил ноты;

4) моя роль либреттиста настолько незначительна, что мое присутствие на совещании мне совсем не представлялось такой важности;

5) я дел вести совсем не умею и не обещал этого уметь.

    Теперь я вижу невежливость моего поступка и прошу у Вас извинения, но если возможно, чтобы вина Вашего отказа не падала всецело на меня, то я очень прошу Вас об этом» (ГРМ. Ф. 137. Ед. хр. 1108). Бенуа отвечал на это письмо 14 ноября 1907 г.: «Дорогой и милый Михаил Алексеевич Мне, действительно, хочется отказаться от постановки Вашего балета и Ваша воскресная измена в этом „не только" предлог. Когда я брался за это дело, то меня соблазняла лишь мысль быть Вашим сотрудником. Вас же это, очевидно, не интересует, а такое Ваше отношение расхолодило и меня. Вы поймете, что самая затея была скорее безумной, а перспектива работать для голодных депутатов - скорее скучной. Теперь я очень рад, что все могу свалить на Вас <…>, нашу же затею исполню в другой раз при более подходящем настроении…» (РНБ. Ф. 124. Ед. хр. 410).