Собравшись, я отправился к месту службы. Прибыл в небольшое поселение, как видно в это место насильно вселили крестьян из ближайших хуторов. Все строения были добротными, а деревню возглавлял большой дом пятистенок, видно богатого крестьянина, но хозяин дома теперь прозябал где нибудь в Калымском крае, вместе с многочисленной семьёй, а в доме разместилась начальная школа.
Учительствовала в школе перемещенная из Поволжья женщина 30-35 лет, с оконченным высшим образованием, но которой, с большим трудом, нашлась работа в начальной школе потому, что она была немецкой национальности, а все её родственники и родители были размещены в других, более отдаленных населённых пунктах области. Все эти подробности стали мне известны лишь потому, что в помещении этой школы и размещалась команда курсантов, которой мне и поручалось руководить заменив офицера Лебедева из нашей роты. Возле школы, рядом с хозяйственным двором находился легкий однокомнатный домик, где и проживала учительница. Теперь из двух классных комнат вся школьная мебель была перенесена в хозяйственный двор. В помещении оставались только учительские столы и по несколько скамеек, которые присутствовали в классах для проведения общих мероприятий членов колхоза.
Для команды, прибывшей помогать колхозу были набиты соломой матрацы и солдаты размещались на полу, и только офицеру была предоставлена застеленная кровать. Как и в других командах никто не мог полностью занять курсантов, от подъема до отбоя, да и занять было нечем, а еще после работы в поле, поэтому личное время курсантов проходило по их планам. Ребята разбредались по деревне, только к 23 часам возвращались на вечернюю проверку и ложились спать.
В свободное время я иногда заходил в квартиру к учительнице, интересовался новостями и мы вели беседы по различным вопросам жизни. Я рассказывал ей о своем городе и Ленинграде, как прибыл в Сибирь в эвакуацию. От неё услышал о жизни в Поволжье, и как их переместили в Сибирь, а кого и в Среднюю Азию. Мне не приходилось слышать от неё слов обиды или упрека случившемуся. Эта женщина проживала в деревни в полной изоляции, никто из жителей не обращался к ней и не общался. Были вопросы только об учёбе деревенских детей. Такова была установка, по отношению к перемещенными лицами немецкой национальности. Шла война с Германией, гибли на фронтах сибиряки мужчины, оставались сиротами дети, все это вызывало ненависть к немцам. Мое посещение учительницы было замечено руководителем колхоза, им была тоже женщина, она предупредила меня, чтобы воздержался от общения с немкой.
Свободное копирование
