А ночью 31 ноября неожиданно началась сильная канонада морской и береговой артиллерии. Была ночь, но вспышки выстрелов, освещали весь город. Люди сразу кинулись к окнам, чтобы занавесить их, и обеспечить светомаскировку. Сам я не видел, не выходил на улицу ночью, но мне рассказывали, что некоторые штатские лица, чуть ли не в нижнем белье бежали по улице в защитные сооружения. Город в момент погрузился во тьму и даже с крыши нашего третьего этажа, были видны пожары на Финской территории.
В тот год стояли сильные морозы. Буквально с первых дней военных действий на предприятиях города, в школах стали проводиться сборы теплых вещей: шерстяных носков, варежек, теплых портянок, зимних шапок, валяной обуви, лыж и лыжных палок - все это стало необходимо нашим воинам, которые начали эту войну в шинелях и буденовках, а ведь запасной одежды ни у кого не было. Мы мальчишки готовы были отдать все с себя бойцам, но наша одежда для них не подходила, да и сами, в декабрьские и январские морозы ходили с обмороженными носами и ушами. За время этих событий мы не видели над городом ни одного финского самолета. Над островом барражировали: наши "чайки" и "ишаки": Как было летчикам управлять самолетами, находясь в открытых кабинах и даже без радиосвязи, не представляю.
Война как началась внезапно, так неожиданно и закончилась ранней весной. В наших войсках были большие потери. Наш Морской госпиталь принял многих раненых и обмороженных. Хорошо помню, как группа военных моряков, уже в майские дни, выдвигалась с территории штаба флота на набережную Итальянского пруда. На темных форменках моряков ярким красным цветом выделялись ордена Боевого Красного Знамени. Для жителей города видеть орденоносца, вот так свободно, было диковиной. Мы видели только орден Знак Почёта на груди известного гражданина Рыбкина Петра Николаевича. Был еще один гражданин из героев Гражданской войны - но он опустился, часто пил, валялся у заборов, и потому не вызывал уважения граждан.
Когда я учился в 5 и 6 классах среди учащихся были многие дети военных моряков. Сестра и брат Федосеевы уговорили своего отца - командира бригады подводных лодок, показать ребятам подводные лодки, стоящие у пирсов Петровской гавани. Нас сначала привели в большую каюту судна, выполнявшего роль "матки подводных лодок", нас с ребятами поразило убранство этого помещения. На корабле находился штаб подводного соединения, а в этой каюте проводились совещания офицеров. Этим судном оказалась известная в истории русского флота царская яхта "Полярная звезда". Мальчишки нашего класса лазили по отсекам Малютки и Щуки - так назывались эти подлодки, там нам показалось очень тесно. И мы удивлялись, как в такой тесноте подводники решают свои боевые задачи. Иногда в гавани мы видели еще одно удивительное судно, с именем "Коммуна". Это судно-катамаран поднимало в Финском заливе со дна много затонувших кораблей, включая и английскую подводную лодку L-55. Потом нас провели по пирсу, к стоящим у причалов эсминцам и линкору "Марат". "Октябрина" в это время стояла возле угольной стенки. В конце причала мы наблюдали разрушения на стенке от артиллерийского огня по Кронштадту в годы Гражданской войны и Кронштадтского мятежа. Отметки этих событий были и на здании Арсенала.
Учился я хорошо, был третьим учеником в классе по общей успеваемости. Самой-самой в классе была Волкова Людмила. Эта рыжеватая, выразительная девочка, добрая и отзывчивая, никогда не кичилась своими знаниями, охотно помогала подругам в усвоении школьной программы. За ней следовала Людмила Кочегарова. Эта девочка была дочерью учительницы географии и просто обязана была отлично учиться, чтобы не подводить свою маму. Я же был сам собой, внимательным, и исполнительным, а для своих сверстников, просто нормальным парнем. Не было случая, чтобы приходил в класс с невыполненным, домашним заданием или неподготовленным к уроку по программе.
Мой старший брат, который часто, с удовольствием, помогал отцу что-то мастерить, после 7 класса поступил учиться в открывающиеся, ремесленное училище ?10 на специальность оптика-механика. Учащиеся нашего класса, а в нем было всего 6 мальчиков, мальчики после 5 класса шли в ФЗУ, а остальные девочки, хоть класс был полного наполнения, все по-разному планировали свою жизнь в такой неспокойной предвоенной обстановке. С каждым из мальчишек я поддерживал нормальные отношения, бывал у них в квартирах и сам приглашал к себе. Наиболее теплые отношения у меня были с Колей Кромкиным и Колей Шиловым.
На лето многие ребята выезжали к родственникам в деревни, а я на одну смену в пионерский лагерь. В один из таких заездов в лагерь я участвовал в интересном походе на Тамегонское озеро в Ораниенбаумском районе. Этот вечер и утро в легкой палатке, полчища комаров и почти бессонница, вдохновили меня написать рассказ "Утро на Томегонском озере", который был опубликован в газете Рабочий Кронштадт и в школе похвалили за него.
Я еще в 5 классе упросил родителей не направлять меня в ремесленное училище, а дать возможность закончить в школе 7 классов, а затем поступать в Ленинградском Мореходном училище, там принимали курсантов с неполным средним образованием. Не случайно дополнительно к стрелковому кружку, я записался изучать флажковый семафор и телеграфную азбуку Морзе.
