Джевецкий пригласил меня бывать у него запросто по вечерам и иногда приглашал позавтракать вместе с Дюфлоном. Занимал Джевецкий роскошную квартиру в доме 6 по Адмиралтейской набережной, совершенно своеобразно меблированную. По вечерам обычными гостями Джевецкого были: братья Павел и Петр Соломоновичи Мартыновы, Дюфлон, ботаник профессор Пуаро, иногда заходил живший в том же доме К. Е. Маковский и кавалергард, претендент на сербский престол кн. Карагеоргиевич, ранее служивший во французском иностранном легионе, в который принимали всякого годного к военной службе, не спрашивая никаких документов о личности, а довольствуясь тем nom de guerre,[Военное прозвище (франц.).] под которым поступающий желал числиться.
Разговоры шли по преимуществу на научные или на технические темы, не касаясь ни карт, ни городских слухов, ни сплетен.
Не раз заходила речь о полете аэропланов, автором впоследствии оправдавшейся теории которого был Джевецкий, в этом смысле являющийся «дедушкой современных самолетов».
Джевецкий изложил свою теорию в обстоятельном докладе Техническому обществу, прочитанном в апреле 1884 г. и напечатанном в записках Общества под заглавием «Аэропланы в природе, опыт теории полета». Он был удивлен, когда я принес ему номер «Кронштадтского вестника», где было кратко, вполне ясно и точно приведено содержание доклада и сформулированы в виде теорем основные выводы. Еще более его удивило, когда я сказал, что эта статья была написана мною, тогда гардемарином, а потому и помещена без подписи.
Зашла как-то речь о воздушном змее. Джевецкий выразил пожелание иметь полную теорию змея с учетом давления ветра не только на самый змей, но и на нить, ибо при длине нити около 1000 и более метров этою силою нельзя пренебрегать по сравнению с давлением ветра на самый змей. Он сам пытался составить такую теорию, но встретил ряд математических затруднений, в особенности в интегрировании уравнений, к которым задача приводится.
Дня через три или четыре я принес ему решение этой задачи как точное при простейшем предположении о постоянстве силы ветра по всей высоте, а также наметку приближенного решения. Изложено это решение было на французском языке.
Подобный этому вопрос имеет место и в морском деле - это о постановке минного заграждения на течении; очевидно, что течение, действуя на мину и на минреп, заставляет мину погружаться более чем на ту глубину, на которую она бы стала при отсутствии течения. Когда я заведовал Опытовым бассейном, главный инспектор минного дела контр-адмирал Лощинский предложил мне решить этот вопрос. Мое решение было помещено в «Записках по минному делу» за 1907 г. и имело чисто теоретический характер. [Статья А. Н. Крылова «О равновесии шаровой мины на течении» напечатана в «Известиях по минному делу» (1909, № 4, с. 84-108).] Дальше я этим вопросом не занимался. Много лет спустя я случайно нашел, что совершенно подобное решение было дано профессором Казанского университета А. Поповым и помещено в «Записках Академии наук» в конце 60-х годов.
Свободное копирование
