Выехав из Петербурга 6-го июля 1905 года, я сел на пароход в Шербурге 13-го утром. Из Петербурга я поехал с прислугой и меня сопровождала до Шербурга моя жена, а до Парижа мой внук Лев Кириллович Нарышкин, которому тогда было несколько месяцев. В Париже я его передал его родителям, Нарышкиным.
В Париже я был встречен послом и громадною толпою народа и почти всею русской колонией. Я несколько дней пробыл в Париже, чтобы видеться с президентом кабинета министров Рувье и президентом республики Лубэ. Я заговорил с Рувье, что России во всяком случае потребуются деньги или для ведения войны, если мне не удастся заключить мир, или для ликвидации таковой в случае заключения мира. Рувье мне заявил, что Россия должна иметь в виду, что при настоящем положении вещей она не может рассчитывать на французский денежный рынок, что по его мнению России необходимо заключить мир, что по его сведениям это будет возможно только при уплате Японии контрибуции, и что Франция окажет содействие России для такой уплаты, так как она, как союзница России, главным образом заинтересована в том, чтобы Россия покончила эту несчастную войну и развязала себе руки в Европе; покуда вся военная сила России находится на Дальнем Востоке, она является бессильной союзницей Франции на случай каких либо осложнений в Европе.
Я ответил Рувье, что, будучи убежденным сторонником мира, я ни в каком случае не соглашусь на такой договор, по которому пришлось бы уплатить один су контрибуции. Россия никогда контрибуции никому не платила и не будет платить. По поводу этого моего заявления Рувье сказал, что Франция в 70-х годах уплатила громадную контрибуцию Германии и это не умалило ее достоинства, - на это я заметил, что если японская армия подойдет к Москве, тогда, может быть, и мы будем относиться к вопросу о контрибуции иначе. Лубэ, который нарочно приехал из Рамбулье, чтобы со мною повидаться, также настойчиво советовал мне заключить мир.
Он мне говорил, что из донесений французских офицеров, бывших и ныне находящихся при действующих армиях, очевидно, что дальнейший ход военных действий не может быть для нас более благоприятный, нежели был до настоящего времени, и что потом мирные условия будут еще более тягостные.
Затем мне Лубэ сказал конфиденциально, что он имеет положительные сведения, что Япония поддерживает смуты в России и антирусское движение в европейской прессе.
Чтобы объяснить настроение, как президента республики, так и главы кабинета, необходимо иметь в виду следующие обстоятельства, происшедшие в международном положении во время несчастной войны с Японией.
Отношения Франции с Англией были довольно холодные в течение нескольких десятков лет до японской войны. Холодность эта основывалась главным образом на соперничестве в азиатских и африканских районах Средиземного моря. Англия после последней Наполеоновской империи совершенно вытеснила доминирующее влияние Франции в Египте и, можно сказать, вырвала из ее рук Суэцкий канал. Затем она начала вести соперничество с Францией в тех частях северной половины Африки, которая естественно тяготела к Тунису, к Алжиру и к Марокко, т. е к таким частям, которые или принадлежали Франции или находились под ее влиянием. Еще за несколько лет до японской войны произошел в Африке инцидент с экспедицией полковника Маршана, который делал исследования в области, тяготеющей к местностям, находящимся под влиянием Франции, водворил там французский флаг, а Англия в довольно грубой форме заставила его снять. Этот инцидент возбудил большой переполох во Франции и она просила содействия России
Свободное копирование
