Когда на следующий день я вошел в кабинет Клемансо, я впервые увидел его спокойным и улыбающимся. Он только что получил вести с фронта, что все германские атаки были отбиты. Теперь он уже был уверен в скорой победе.
- Ну что ж, посмотрим, что вы пишете, - сказал он весело, протягивая руку.
Я колебался, не в силах скрыть своего расстройства. Заметив это, он нахмурился.
- Могу ли я, господин премьер, задать вам один вопрос? - произнес я.
- Да, конечно.
- Почему начальник вашего штаба заявил русскому военному атташе, что ни он, ни русские войска не приглашены для участия в параде 14 июля, поскольку Россия - нейтральная страна, заключившая мир с врагами Франции? Я надеюсь, что вы не разделяете столь необоснованной точки зрения.
Клемансо побагровел и откинулся в кресле. Пишон буквально окаменел и чуть не свалился со стула. В напряженной тишине я услышал резкий голос Клемансо: «La Russie est un pays neutre qui a conclu la paix separee avec nos ennemis. Les amis de nos ennemis sont nos ennemis.[«Россия - нейтральная страна, которая заключила сепаратный мир с нашими врагами. Друзья наших врагов - наши враги».] Это мои слова и мой приказ».
Едва сдерживая себя, я поднялся, защелкнул портфель и сказал: «В таком случае, господин премьер, у меня нет оснований оставаться долее в вашем кабинете», - поклонился, повернулся и гордо удалился.
Слухи о происшедшем инциденте немедленно распространились в правительственных и политических кругах, дав пищу для волнений, пересудов и тревоги.
