Среда, 5 июня 1974 . Париж
Последняя запись (30 мая) была сделана вечером, в канун отъезда из Штернберга. Следующий день, пятница 31-го, останется, конечно, навсегда незабываемым. Утром рано за нами заехала Екатерина Фердинандовна. Спуск в Цюрих. Подготовка Литургии. Исповедь Наташи и Мити. Литургия. После Литургии А.И.: "Как хорошо так, как близко, как доходит все…"
Суета в доме. Дети. "Напор", может быть, даже некий надрыв (Наташа).
Запомнить: разговор с нею о юрисдикциях. Чтение – в суматохе – глав о "кадетах". Обед (тяжелый, русский: мясо, вареники).
После обеда – в городе прием итальянской прессы…
Наконец после всего – действительно страшного – напряжения этих дней остаюсь один на аэродроме в Цюрихе. Снова дождь и туман. Снова привычная западная толпа, в сущности – мой мир. В котором мне просто. Просто – в смысле привычной принадлежности к нему и внутреннего в нем – одиночества, свободы…
В первый раз мысль – не сон ли все это было? В реальном ли мире? Или в какой-то страшным усилием созданной мечте, иллюзии? Иллюзии, которой неизбежно суждено разбиться о "глыбу жизни". В первый раз – сомнение, страх, и с тех пор – растущая жалость.
Полет Цюрих-Базель, потом Базель-Париж. Спусквмир. Bain de realite . Мама. Андрей.
На следующий день, в субботу, – привычный завтрак с Андреем. Всенощная под Пятидесятницу.
Вечером – слушанье пластинки А.И. "Прусские ночи".
Воскресенье 2-го: съезд РСХД в Монжероне. Литургия с Петей Чесноковым. Все как всегда. Там – в Цюрихе – сплошной огонь (но какой!). Тут – привычная болтовня о Христе и преображении мира.
Понедельник 3-го: мой доклад. Все как всегда. Усталость.
Вчера (во вторник 4-го) весь день у Никиты [Струве] в Villebon. We compare notes . Соглашаемся в том, что за А.И. страшно. Страшно от домашней атмосферы. Страшно от напора. Страшно за то, что и как он сделает.
Конец цюрихской записной книжки.
Свободное копирование
